Анастасия Перфильева - Во что бы то ни стало

Найле и ее помощница оделяли крольчатиной всех строго поровну. Комната наполнилась теперь хрустом, довольным причмокиванием, смачными возгласами. И это продолжалось до тех пор, пока не обглодали все до косточки!

Перегородка была готова. Комендант принял ее и ушел. От гордо белевшей новенькой дощатой двери терпко пахло смолой.

Васька, Найле и Алешка сидели втроем на расставленной по свежевымытому полу койке. Вторая койка была еще сложена. За перегородкой притихло; видно, все разбрелись по общежитию кто куда. Незавешенное, тоже чисто вымытое оконное стекло светилось и блестело то ли от заводских вспышек, то ли от всходившей луны. Вася неумело и крепко держал Найле за руку.

— Вы, Леша, теперь к нам чаще приходите, — говорила она.

— Ну да, будет у него с рабфаком время по гостям бегать! — пробасил Васька.

— Нет, я все равно приду.

Алешка встал, подошел к окну. От него по полу стелился косо срезанный желтый квадрат.

— Ты чего это вроде загрустил? — спросил Васька.

— Нет, я не загрустил. Я знаешь о чем думаю? — Алешка приложился лбом к прохладному стеклу. — Отчего это все так получается? Вот росли мы вместе, одинаково, да? А сейчас у каждого свое. Ты встретил Найле, у тебя по-другому пошло. Личное, конечно… Я на рабфак иду. Динка все ищет чего-то, на фабрике не ужилась. Ленка? Не поймешь, какая у нее жизнь… Что это, судьба? Нет! Нету никакой судьбы! Собственная воля? Нет. Что ж тогда? Я считаю, за-ко-но-мерность!..

— Развел философию! — засмеялся Васька. — Тебе бы с Динкой потолковать, она на этот счет горазда.

— Да. — Алешка повернулся от окна. — Найле, скажи, а Динка… она к этим… Стахеевым, ну, в общем, к Ленке, пока ты там жила, часто приходила?

— Нет. — Найле подняла к нему правдивое лицо. — Мало приходила. Не по душе ей у них, так и Еленочке говорила.

— А… Ленка? С кем же она? Ведь Стахеевы старики! Скучно же с ними. Ходили к ней кто помоложе? Ребята, подруги?

— Нет, Леша. Только один к ней ходил, знаете вы кто… — Найле смутилась. — Его Ольга Веньяминовна приваживала.

— А она сама как? — Алешка снова смотрел не отрываясь в озаренную вспышками темноту. — Нравилось ей это?

— Я, Леша, обманывать вас не могу, — грустно и виновато ответила Найле.

О том, что Всеволод вернулся из командировки, Лене сообщили две болтливые, кокетливые копировщицы.

Она сидела на своем высоком, обитом клеенкой табурете и старательно водила рейсфедером по голубой кальке. А когда Всеволод вошел в чертежную в необыкновенном полосатом джемпере, посадила на чертеж большую жирную кляксу. Стук арифмометра из конструкторской, шелест ватмана, запах восковки, пляшущие снежинки за окном — все вдруг стало другим… Всеволод издали помахал Лене рукой, улыбнулся. Соседки-копировщицы дружно пронзили завистливым взглядом ее и злорадным — кляксу.

Во время перерыва Всеволод отыскал Лену в очереди за чаем. Сжимая локоть, отвел в сторону. Усатая блондинка, ее учительница по черчению, заметив все, жеманно продекламировала:

Лена разозлилась, а Всеволод, как на пустое место — он умел делать это, — посмотрел на блондинку и сказал:

— Леночка, бесконечно рад видеть вас. Я был в гнуснейшем месте. Камвольная фабричонка под Костромой, пыль, вонь и ржавые трубы, представляете? Сегодня я не отпущу вас никуда, мы пойдем развлечься. Согласны?

— Согласна, — громко, в пику блондинке, сказала Лена.

Большой дом в Замоскворечье, куда сразу после работы привел ее Всеволод, был ярко освещен. Минуя подъезд, они прошли двором, спустились в подвал и постучали в обитую рваным войлоком дверь.

— Куда это мы? — удивилась Лена.

— В бывшую дворницкую, где живут теперь бывшие бельэтажники. Социальное перемещение, ничего не попишешь!

Открыли дверь, завешенную пыльным ковром, и очутились в прихожей, заставленной старинными вещами. Овальное трюмо с треснутым зеркалом, резной ларь, шаткий столик в виде боба… В прихожей никого не было. Всеволод повесил пальто на сломанные оленьи рога, провел Лену в комнату. Она была тоже заставлена: широченная тахта со множеством мятых подушек, рояль, дубовый стол и высокая лампа под платком с черными розами.

— Севочка, вы? Один?.. С дамой? — пропел из соседней двери низкий женский голос.