Петер Гестел - Зима, когда я вырос

Зван смотрел в пол.

Бет чистила яблоко.

На меня не обращали внимания. Ну и наплевать. Они поедут в Девентер. А вот это не наплевать.

— Нет, — сказала тетя Йос, — я не могу здесь больше оставаться, мне пора домой.

Бет встала и подошла к матери.

— Мама, прости меня, — сказала она. — Я честное слово снова пойду в школу. Я никогда больше не буду на тебя сердиться. Ты рада, что я больше не буду на тебя сердиться? Ну скажи же хоть что-нибудь.

Тетя Йос провела указательным пальцем по носу Бет.

— Какой у тебя чудесный носик, — сказала она. — И какие роскошные черные волосы.

— Она нас видит, — сказала Бет окружающим. — И она может говорить. И знает, как надеть пальто. Почему она нас всех забыла?

— Тетя Йос, — воскликнул я, — а вы помните про «Sonny Boy»?

Тетя Йос посмотрела на меня удивленно.

— Как-как? Санни и что там дальше?

— «Sonny Boy».

— Наш «Sonny Boy»? — сказала она испуганно. — Ты что, нет-нет!

У нее задрожали губы. Но скоро она опять засмеялась и выглянула в окно.

На меня все рассердились.

А я считал, что мой вопрос почти помог. Хотя от «почти» проку мало, это я понимаю.

Тетя Тине сняла пальто. Теперь она была в доме повсюду, потому что пыталась помогать по хозяйству и делала все разом: она мыла посуду и одновременно заваривала чай, она готовила и одновременно заклеивала окна.

А Бет теперь нечего было делать, и она сидела на стуле.

Когда я на нее смотрел, мне становилось ее жалко, потому что Бет до сих пор все время что-то делала, и когда она вот так ничего не делала, это была уже не Бет, как и тетя Йос была уже не тетя Йос.

Настал вечер, тете Йос надо было ложиться спать. Но она не пожелала принимать свой снотворный порошок. Она подула на бумажку, и весь порошок рассыпался по тете Тине.

— Нет-нет, — сказала тетя Йос, — не дождетесь, стоит начать — вы же сами знаете, — и уже конца не будет.

Взрослые сказали, что тетю Йос надо положить спать в ее собственную кровать в ее собственной комнате, тогда она почувствует себя в собственном доме, среди собственных вещей, в окружении своих близких. Я чуть с ума не сошел от слова «собственный».

— Ладно, на одну ночь согласна, — сказала тетя Йос, — не хочу вас огорчать. Но завтра я уже пойду домой. Можете меня не провожать, я доберусь и сама.

Тетя Тине тоже отправилась в большую комнату наверху. Еще вчера эта комната принадлежала нам со Званом, а теперь это была комната тети Йос. Мама тети Йос осталась спать в ее комнате. Зван лег на полу в комнате у Бет, а я у него в комнате на его раскладушке.

Я злился на всех и вся. Но виду не показывал.

Комната Звана в его отсутствие была никакой — такую можно найти в любом доме. Я лежал и скучал в его кровати и не мог заснуть. Я сочинял всевозможные истории — дурацкие истории, в которых ничего не случалось, они были длинные и занудные.

Я вдруг почувствовал себя в чужом доме. Но и в чужом доме в конце концов засыпаешь.

Посреди ночи я проснулся. Должно пройти еще много часов, прежде чем рассветет. Время шло медленнее, чем обычно.

Вторник. Мы все рано собрались в гостиной. Тетя Йос была в тревожном состоянии. Это бросалось в глаза, потому что все остальные держались очень-очень спокойно.

— Нет, — сказала тетя Йос, — как вы не понимаете! Я не могу здесь больше оставаться. Мне надо домой.

— И где же твой дом? — спросила ее мать ворчливым голосом.

Тетя Йос помотала головой, подошла к окну и уткнулась лбом в стекло.

— Не могу вам этого объяснить, — сказала она. — Не могу объяснить, как это неприятно. Что-то случилось? Если что-то случилось, то скажите мне, — я не знаю, что произошло… Что-то произошло? Да или нет, скажите же мне наконец!

— Это ужасно, — сказала ее мать. — Нет, в нынешнюю зиму еще и это — мне не пережить.

Наконец-то раздался звонок в дверь.

Мне разрешили отнести вниз большой чемодан. У дверей стояли два серьезных парня, они хотели поддержать тетю Йос, но та отказалась:

— Отойдите, глупые!

Те опустили руки.

— Вы поедете на машине в Ларен, — сказал я ей.

Зван стоял рядом, Бет, понятно, тоже.

Зван сказал:

— Вы помните, как вы ездили в Харлем, тетя Йос?

— Да, ты маленький доктор, — сказала ему тетя Йос, — маленький умненький доктор, который все знает, но ничего не понимает. Только попробуй сказать, что это не так.

Мне стало жалко Звана. Он сейчас действительно напоминал старичка.

Бет сказала:

— Мне не разрешают поехать с тобой, мама. Я хочу поехать. Но мне не разрешают. Я поеду в Девентер. Потом скоро приеду в Ларен. Но сейчас мне не разрешают. Хочешь, я все равно поеду вместе с тобой? Но мы же не хотим ссориться, да? Мы никогда больше не будем ссориться, честное слово!