Алла Драбкина - Меня не узнала Петровская

Было классное собрание. Обсуждали работу в четверти. Гущина отчитывалась. Вот почему: живем ужасно скучно, а как только дойдет до отчета, то получается, что мы наворотили бог знает сколько важных дел? Это и правда, и неправда. Скорее неправда, потому что не все дела надо читать. Есть такие дела, от которых пользы как от козла молока, но в каждом отчете их указывают. Больных посещали — герои! Пятерки получали — герои! Крючок предложила высказаться по докладу. И кто меня за язык тянул? Опять выскочила. Сказала, что все, может, и хорошо, но вот только неинтересно совсем, а надо, чтоб было интересно. По-моему, это элементарно. Но на меня так все накинулись! Сказали, что жизнь состоит не из интересного, а из полезного! Что меня с таким мировоззрением нельзя принимать в комсомол, потому что мало того, что я дезорганизатор, но к тому же еще и начиталась авантюрной литературы и черт знает чего хочу. Кашин и Ромка рассмеялись.

После собрания Крючок попросила меня подождать ее. Пришлось провожать до дома. По дороге заходили в магазины. Она купила себе одну сардельку, килограмм картошки и триста граммов сахара. Одну сардельку! Бр-р!

По дороге спорили. Я осталась при своем мнении: все должно быть интересно. Даже привела в пример Игоря Александровича. А она сказала, что я маленькая и ничего не понимаю, что я попадаюсь на внешние трюки, что она тоже могла бы придумать что угодно, но жизнь есть жизнь. А я не хочу такой жизни! Я хочу, чтоб было интересно. А иначе жить не стоит.

Мы гуляли с Нинкой Игошиной. Ходили по 4-й Советской. Мне-то это было выгодно, потому что с тех пор, как я люблю Кашина, я только и гуляю по его 4-й Советской. Зачем это делает Нинка, я сначала не поняла. Но потом…

Лучше б я этого и не узнала!

Она любит Кашина. Умоляла меня никому об этом не говорить. Она рассказала мне все малейшие оттенки движения своей души. Я не знала, как ее остановить. Что мне делать? Господи, и почему это я такая несчастная! Ведь он ее явно любит, судя по её словам. Она говорит, что он не спускает с нее глаз. Конечно, она красива. И потом… она горда и неприступна. Не то что я. Муки и волнения меня не покидают. Чувствую, что вся моя любовь с Кашиным кончится простой дружбой, а это оскорбительно.

Как бы мне хотелось возненавидеть Нинку. Но это мелко. Нельзя. А жаль. Если б она не была из нашего коллектива!

Сегодня нашу интермедию просматривал сам Семен. Вернее, не просматривал, а просто слушал Игоря Александровича, что да как.

— Вот здесь у нас будет елка, — говорил Игорь Александрович. Семен не давал ему договорить, тут же кивал:

— Понятно…

— Вот тут у нас будет баба-яга вылезать из-под пола, а Петя Неряшкин будет улетать под потолок, а Маша…

— Понятно, конкретнее…

— А вот здесь мы хотим поставить другую елку, только совсем необычную…

— Понятно, конкретнее…

Я думала, что Игорю Александровичу и правда наплевать, что Семён разговаривает а ним в таком тоне, но он вдруг совсем взорвался.

— Что вам понятно?

— Что елка.

— Какая елка?

— Что вы на меня кричите? — вдруг заорал Семен.

— Я на вас не кричу, — вежливо сказал Игорь Александрович, — просто я очень люблю людей, которым все сразу понятно. Ему еще ничего не скажешь, а уже все понятно…

— Вы смотрите, осторожнее, — продолжал орать Семен.

— Так вот, — очень спокойно продолжал Игорь Александрович, — это будет живая елка, живая девочка, наряженная елкой. И она будет…

— Понятно, — сказал Семен, — этого не будет…

— Почему не будет?

— Потому что это никому не нужно, — сказал Семен.

Потом он целый час говорил о том, что нужно выпустить монтаж из первоклассников, потому что это хорошо действует на родителей, которые придут на елку, что первоклассники вообще умиляют. Игорь Александрович стал говорить, что совсем не считает нужным мучить несчастных малышей для умиления бабушек и маменек.

Тогда Семен сказал, чтобы он всерьез задумался о своих словах, и ушёл, хлопнув дверью и крикнув напоследок, что все будет так, как сказал он.

Игорь Александрович всю репетицию был злой. Мы тоже. Еще бы! А мне хуже всех, потому что мою роль вообще упразднили.

Потом помнилась еще старшая вожатая и сказала, что она в своем лице не может согласиться с тем планом интермедии, который предложил Игорь Александрович, хотя она не видала никаких планов и никаких интермедий. Вот так! Не согласна, и все!