Г Демыкина: Потерялась девочка

— Но ты забыла про яму! Ведь ты хотела, чтобы твоя подружка…

— Какая она мне подружка?!

— Ну, а если просто девочка?

— Плохая девочка, — заспорила Зоя. Она еще никогда ни с кем так не разговаривала, а тут прямо что-то нашло на нее. — Она плохая девочка, дядюшка, поверьте мне!

— Довольно обычная. Ведь она была голодна.

Зоя промолчала, потому что в этом дядюшка был прав. Но он ничего не знал о прыгалках, о конфетах «Кис-кис», да и голод… Можно ли так поступать из-за голода?

Только объяснить все это Зоя не могла и потому едва слышно проворчала:

— Она вообще такая.

— А если, пока ты здесь, она попала в твою ловушку и сломала ногу? — продолжал Художник. — Или вдруг никто не придет к реке и она не сможет выбраться? Ты понимаешь, что может случиться?

— Да.

— Ты этого хотела?

Нет, Зоя этого совсем не хотела, даже не подумала об этом. И теперь заволновалась:

— Дядюшка, как же…

— Вот видишь, Зося. Если говорить честно, мне совсем не понравилось, как ты поступила.

Зое теперь и самой не нравилось. Ей было стыдно и грустно. И хотелось, чтоб кто-нибудь все исправил и успокоил и пожалел ее, как это всегда делала мама. И вообще она так соскучилась, так давно не видела маму. И Зоя вдруг закрыла бумагу руками, положила на них голову и заплакала.

— Полно, полно, Зося. — Легкая рука Художника коснулась ее волос.

— Я хочу к маме! — плакала Зоя. — Я не злая, не злая!

— Я помогу тебе вернуться, — ласково проговорил дядюшка.

— А Любе?

— И ей. Посмотри, какой получился цветок.

Зоя глянула, но из-за слез он расплылся. И все же было видно, что цветок не очень похож. Лепестки, чуть собранные в бутон, шире и плотней, они, наверное, не смогут так раскрываться. И даже цвет иной: не совсем белый — с красными и лиловыми расплывчатыми пятнами на кончиках.

Зоя вытерла глаза получше, всмотрелась:

— Он получился немножко другой…

— Конечно.

— Ну и как же?

— Значит, и жизнь там пойдет немножко другая.

— Хуже?

— Этого, Зося, я пока сам не знаю. Просто другая.

«Из-за меня, — опять подумала Зоя. — А потом поправила себя: — Нет, из-за Любки! Все ей надо.»

— А как же с Любой? — спросила Зоя.

— Твоя подружка должна уйти, — ответил Художник, и Зое показалось, что он опять сердится. — Но без тебя ей не выбраться. — И дядюшка подал Зое руку: — Пойдем, девочка.

Рука была теплая, добрая. Нет, он не сердился. На Зою во всяком случае.

Они вышли из мастерской. На пороге Зоя оглянулась на картину. И заметила: сочные лепестки цветка потеснили зеленую коробочку, открылись шире, а сквозь запах краски явственно пробился сильный сладковатый аромат, так что немного закружилась голова. Цветок начинал оживать!..

Они шли, шли, спускались по неосвещенной лестнице; за высоким окошком было темно. Зоя совсем забыла, что так бывает: день, потом вечер, темнота. Она уже не различала ступенек, не понимала, куда идет. Это было похоже на игру «Найди свой дом», только ее никто не перекружил. И вообще это была не игра.

Вдруг Зоя почувствовала свежий ветер, впитавший в себя запах земли, травы, кустов и деревьев. Вот сейчас они выйдут из дома Художника… И она забеспокоилась.

— Дядюшка! — едва слышно позвала Зоя. — Дядюшка, теперь вы никогда не передадите мне свой дар?

— Зося, глупенькая, — в темноте улыбнулся он. — А как бы иначе ты смогла жить здесь, у нас, и подружиться со всеми? — И поцеловал Зою в макушку. — Теперь иди. И не бойся. Тут нет дорожки, придется на ощупь. Найдешь?

Зоя кивнула. Хотела еще спросить, но сразу же забыла о чем, потому что издалека услышала знакомый голос:

— Зоя! Зоя!

— Это мама! — крикнула она и побежала. Зоя спешила, спотыкалась о камни, или, может, это были клумбы. И все ждала, когда снова долетит мамин голос. Но было тихо. Девочка остановилась.

Вокруг колыхались под ветром кусты.

Невдалеке в темное небо тянулся высоченный дом. Окна его были разноцветно освещены. Зоя сразу поняла, что это городской дом. Она вышла из-за кустов, ступила на асфальт.

Глаза понемногу привыкли к темноте, и Зоя видела теперь деревце яблони — оно ей знакомо! «Если так, — подумала Зоя, — если все обернулось так, то здесь должен быть поваленный забор…»