Такой малыш может заменить самые прекрасные игрушки! Улыбка Бишу… Его ручонки вокруг шеи… Как интересно учить его говорить и ходить! И главное, как приятно читать в его карих глазах, и застенчивых и лукавых, что он очень крепко любит свою старшую сестру!
Фаншетта только тогда до конца поняла, как все это ей дорого, когда ее разлучили с братом. И вот однажды горе разлуки резко перешло в отчаяние, а затем в бунт. Это случилось через полгода, когда Фаншетта впервые навестила ребенка у кормилицы. Оборванный малыш, вместе с двумя другими детьми барахтавшийся в грязной луже, едва ответил на ее ласку. Когда старшая сестра, нежно подразнивая маленького брата, привычным движением коснулась пальцами его щеки, Бишу в страхе приготовился обороняться. Он бросился даже искать защиты у неповоротливой женщины с жирным лицом, которой Фаншетта не могла простить, что она позволяет называть себя «мамой».
— Этот самый пугливый! — с тупым смехом сказала женщина, взглянув на расстроенную девочку.
— А ведь дома… — только и прошептала Фаншетта.
На обратном пути в сиротский дом перед глазами Фаншетты неотступно стоял испуганный малыш, потерявший всякое доверие к старшей сестре. «Мой Бишу… Этого не может быть!.. Чем дальше, тем меньше он будет знать меня… И меньше любить… Это невозможно!»
Ночью ей приснился мальчик, брошенный на пустынном берегу. Фаншетта сидела в лодке и никак не могла доплыть до него, а он протягивал к ней свои худые ручки и глядел на нее глазами грустной собаки… А между ними были волны, волны не давали им соединиться…
Нет! Так не могло продолжаться. Она должна уйти… Должна!
На следующий день, слушаясь только голоса своего сердца — сердца маленькой девочки, охваченной смятением, Фаншетта в первый раз попробовала бежать, с одной только мыслью: вырваться из сиротского дома и быть с Бишу…
* * *
Фаншетта, Даниэль Мартэн и Бишу остановились передохнуть на самой высокой террасе, простирающейся над городом, у церковного входа. Бишу преспокойно уселся на последней ступеньке, по соседству с десятками воскресных туристов, расположившихся вдоль лестницы, как цветочные горшки по обе стороны крыльца. Некоторые из них фотографировали, другие беседовали между собой, третьи о чем-то думали, глядя на далекий горизонт — волнующееся море крыш с гребнями куполов и колоколен. За спиной Бишу сидела женщина и вязала; пальцы ее двигались быстро, а она сама и не глядела на свою работу. Вокруг говорили на самых удивительных языках; французской речи почти не было слышно.
— Ну как, Фаншетта? В какую сторону мы теперь направимся?
Фаншетта посмотрела на серебристую даль, которая в этот час подернулась легкой дымкой — как бы для того, чтобы не казаться такой пугающей, не раскрыться во всей своей необозримой широте. Потом девочка повернулась к церкви, такой ослепительной под своим белым каменным куполом, словно она только что появилась на свет. Решительным жестом Фаншетта указала налево, в сторону улицы Азаи́с — улицы, на которой находится водонапорная башня, удивительно похожая на крепость.
— Сюда! — уверенно сказала она.
Тетка Элали́, которую им предстояло разыскать, была последним оставшимся в их семье человеком, кто мог еще приютить Фаншетту и ее брата. Но самое неприятное заключалось в том, что Фаншетта никак не могла вспомнить ни ее адреса, ни даже фамилии, что еще больше затрудняло дело. Бывшая барышня Дэнвиль дважды оставалась вдовой и снова выходила замуж. Для девочки она всегда была только «тетей Лали», хмурой, неприветливой женщиной, не любившей ее мать. Она жила у входа в сад, в котором работала сторожихой, и этот сад был единственной приметой, по которой предстояло ее найти.
Монмартр — это деревня, взявшая приступом холм и разбежавшаяся по его склонам. На Монмартре живется и дышится совсем по-другому, чем в остальных двадцати районах Парижа. Здесь на каждом шагу маленькие садики, расположенные перед низкими домиками или позади них; узкие, извилистые улочки в самой старой части Монмартра всегда полны людей, особенно в воскресные дни, когда по ним с трудом пробираются автомобили. В эти дни все дороги ведут вас на площадь дю-Тертр и все лестницы поднимает вас к собору.
Толпа направлялась к Сакре-Кёр таким мощным потоком, что Фаншетта почти невольно увлекала Даниэль Мартэн и Бишу в сторону площади дю-Тертр. Вдруг звуки веселой походной музыки известили гуляющих о том, что сейчас произойдет нечто необыкновенное. Это «нечто» вскоре появилось на другом конце улицы Азаис и предстало перед восхищенными глазами детей. Даниэль Мартэн неожиданно вспомнила: ведь сегодня праздник в честь сбора винограда! Ну, конечно же! Именно так!
Читать дальше