Геннадий Михасенко - Пятая четверть

— Хорош, Антон! — послышалось ему, и он открыл глаза. Они стояли под освещенным окном. — Наша лаборатория. Иди погрейся.

Антон стукнул несколько раз в дверь, но никто не отозвался. Тогда он стал ходить вокруг мотоцикла, двигая плечами сперва вяло, потом все живей и живей. Он перестал ощущать время и только тогда опомнился, когда взревел мотор и вспыхнула фара — лампочки уцелели.

Потом долго ехали. Леонид соединил провода наспех и все боялся, что тряска нарушит контакты. И в самом деле, почти у дома, когда свернули в свой переулок и сорвались в первую же выбоину, мотоцикл выстрелил и смолк. Случись это где-нибудь посреди дороги, Антон бы взвыл, пожалуй, но тут двор был метрах в семидесяти. В семидесяти метрах были горячий чай, сухая одежда и постель. Это счастье — мучиться, зная, что мучишься последние минуты.

Антон спрыгнул прямо в грязь, и, по-бурлацки ухнув, братья потянули машину по колее, как по каналу, понимая, что вытащить ее отсюда еще трудней.

Окошко светилось.

— Ждет, — с хрипотцой сказал Антон.

Леонид ничего не ответил, рывком поставил мотоцикл на центральную подножку и накинул на него железный лист, хотя сейчас это было бессмысленно — машина так настрадалась, что дождь только бы облегчил страдания, хотя бы сбил грязь.

Прежде чем войти в избу, Зорины разулись и вымыли под краном ноги и обувь — отдали последнюю дань этой треклятой ночи. Тома не ахнула, когда братья, босые и синие, появились на пороге. Она взяла у них обувь и носки и разложила на печке, затем достала две пары теплого белья и шерстяных носков.

— Быстро переодевайтесь.

Братья облеклись в сухое. Антон поверх белья надел еще пижаму Леонида, потому что его начало трясти. Леонид, закутавшись в одеяло, склонился над ванной.

— Как Гераклик?

— Хорошо! А вы вот что-то поздновато. Уж не врезались ли куда?

— Пережидали, — ответил Антон. — А потом плюнули.

— Подсаживайтесь… — Она поставила перед ними по стакану чая и подвинула тарелку с бутербродами.

— Вот где рай, ух! — прошептал Леонид. — Том, сколько сахару положила Антону?

— Две ложки.

— Клади еще две, премиальные. Он сегодня правительственное задание выполнил. В паре с Ваулиным. Забетонировали гэсовский ригель. Это тебе не фунт изюма… И мне еще две ложки — под моим же руководством. А-а, чаек!

Антону было тепло и уютно в широком братовом одеянии. Он пил, держа стакан обеими руками, не отрывая его от губ и дыша горячим, крепким паром. Пил и из-под тяжелых век посматривал на Тому, на крупные волны ее прически… Она ему нравилась даже сейчас, когда он был предельно туп и бесчувствен.

— Антон, — неожиданно тревожно прозвучал голос брата. — А приносили вам закладушку арматурщики?

— Какую?

— Как какую?.. Ты уже спишь?

— Нет еще — Антон оторвался от чая.

— Они же пропустили в каркасе одну закладушку. Вот такую, десять на пятнадцать, с двумя усиками. Вспомнил? Я предупреждал вас с Иваном.

— Нет, не приносили, — ответил Антон, чувствуя, что веки его становятся легкими и лоб холоднеет.

— Хорошенько вспомни! — отчаянно настаивал брат и даже легонько встряхнул его за плечо. — Может быть, ты не заметил, как ее принесли? Может быть, ее Иван поставил? Она должна стоять на выступе. Помнишь, там на конце есть выступ, вот такой. — И Леонид руками изобразил выступ.

— Выступ помню, — быстро сказал Антон. — Но… — Он испуганно посмотрел на брата. Теперь он вспомнил все: и как Леонид с чертежом и рулеткой в руках минут двадцать вился вокруг каркаса, проверяя его, как ругал арматурщиков за недосмотр и как наказывал им, Антону и Ивану, поставить эту закладную после бетонирования и даже чертеж показывал, повторяя, что хотя бы без одной из этих железяк ригель — уже не ригель, а первобытное бревно. — Черт! — вырвалось у Антона. — На выступе ничего нет, Я сам заглаживал.

— Так. Значит, они не принесли. Иначе бы Иван не забыл, будь там хоть дождь, хоть землетрясение. Сволочи! — тихо, но зло проговорил Леонид и какой-то миг сидел неподвижно, что-то прикидывая в уме, Потом допил одним глотком чай, глянул на будильник и встал. — Половина второго. Бетон еще не схватился.

— Что? — спросил Антон, сразу поняв значение этих движений. — А позвонить?

— Не будить же среди ночи соседей. Да и в комнате мастеров никого сейчас нет… Поспешил я с премиальными. Ну, что ж, очередная задача Советской власти — спасти ригель, не дать ему стать бревном. Тома, будь добра, принеси из кладовки резиновые сапоги. — Леонид скинул одеяло и полез под кровать за брезентовыми штанами.