Геннадий Михасенко - Пятая четверть

— Не слышал разве?

— Нет.

— И тем лучше. Любит иногда народ лишку подпустить, не разобравшись… Зови кран.

— Нет, нет, Иван, договаривай, я прошу тебя. Не зря, значит, Леня все с подковыркой про Гошку, да и сам он как-то странно… Ну, Иван! Теперь я не смогу, чтоб не знать.

— Спокойней, Младший. Ничего страшного, но раз не знаешь, то лучше и не надо. Зови кран… Эй, наверху! Кран! — закричал Ваулин, видя, что Антон не двигается с места.

— Бегу, бегу!

Антон позвал крановщицу, поискал глазами Леонида, чтобы тут же расспросить о Гошке, но вдруг задумался. Может, лучше оставить расспросы до дома? Или разузнать все у самого Гошки?.. Или притвориться, что ему ничего не известно? Нет, так невозможно! Мысли его заметались, но он чувствовал одно — возникло что-то такое, что мешало ему сейчас же бежать к Салабону.

Из-за экскаватора, бешено сигналя, задом вырвался самосвал, стремительно подлетел к бадье и, стукнув ее колесами, замер.

— Эй, начальство! Принимай бетон! — крикнул шофер, распахивая дверцу. Чуть выждал, не отзовется ли кто, свистнул и пригрозил: — Принимай, а то как вывалю.

На борту самосвала, сплошь заляпанном бетоном, сияли два чистых круглых пятна, сквозь которые, как сквозь очки, смотрели на мир две десятки. «Червонец», — подумал Антон, глянул на шофера, узнал его и воскликнул:

— Здравствуйте!.. Это я, Зорин, которого вы в Индию отвозили! Помните?

— A-а, рубль-то мне совал!.. Ну-ну, значит, с братаном вкалываешь? Давай!.. Это хорошо, что встретились, а вот где начальство? Или эта бабка с вкусным отчеством — Поллитровка?

— Ипполитовна.

— Это по библии, а по-шоферски — Поллитровна. Так где ж она? Слушай, дружище, выручи, позови кого-нибудь. Тут же не курорт, чтоб загорать!.. Даю две минуты и вываливаю. — И, сдвинув обшлаг пиджака, водитель засек время.

Антон вдруг в каком-то радостном порыве перемахнул рельс, вспрыгнул на колеса самосвала и оглядел бетон. Он лежал ровно, чуть приотстав от переднего борта при торможении — это было хорошим признаком. Антон еще подцепил горсть гущи, помял, ничего не понял и бросил.

— Вываливай, — сказал он неожиданно для самого себя.

— Это что, авторитетно? — усмехнулся водитель.

— Да, да.

— А не будет нам по шеям? — уже серьезно спросил он. — Хотя все, две минуты прошло. Вываливаю.

Он передернул рычаги, дал газу и уже при подъеме кузова открыл задний борт. Бетон тотчас тронулся и всей массой, с нарастающим шумом, соскользнул в бадью — только камушки под ней хрумкнули. Отличный бетон, не жидкий и не жесткий. Жидкий выливается как помои, а жесткий дерясится до тех пор, пока кузов не вздыбится до предела, а потом срывается, как обвал, и так дергает машину, что вырывает иногда подъемник.

Шофер прочистил крючья, козырнул и умчался.

— Уже бетон? — спросил, откуда-то взявшись, Леонид. На щеке его ожогом темнела ржавая полоса, правая рука — за бортом куртки.

— Да вот… привезли, — выдавил из себя Антон.

Леонид запустил руку, в бадью, прощупал бетон, продавил между пальцами.

— Опять песка мало! Ну, капуцины! Сколько можно вдалбливать: песок, песок! Для арок нужен песок! — Леонид зло отряхнул руку. — Варвара Ипполитовна принимала?

— Нет. Я, — ответил Антон ни жив ни мертв.

— Как это — ты? Что это за номер?

— Ну, я… Никого нет, шофер кричит…

— Ну, знаешь, голубчик!..

— Он все равно бы вывалил… А я посмотрел, пощупал…

— Пощупал!.. Я перед тем, как щупать, пять лет учился!.. Ну ладно, пустим в подножники. — Леонид высвободил больную руку, понянчил ее в здоровой, помял забинтованные пальцы. — У тебя чистый платок?.. Дай, пожалуйста… И выше нос, только не суй его, прошу тебя, куда не следует, иначе будешь дома сидеть.

С распалубочной площадки Леонида ворчливо окликнула Варвара Ипполитовна — что-то там не ладилось с закладушками. С ними вечные муки: то отваливаются, то смещаются, то затапливаются бетоном, то совсем отсутствуют — маета. Леонид вытер руку о свои штаны, потом, уже чистую, — о куртку Антона, в знак примирения, и ушел.

Кран увозил на склад первый подножник.

— Эй, Младший! Что ты там писать хотел? — крикнул Иван. — Беги пиши, пока горячий.

— Ах, да. — Антон вздохнул. Какая-то волна удручения захлестнула его, и не хотелось ничего делать. Однако он достал из ящика банку с черной краской, кисть и отправился на склад.

Бетонщики разбирали стопу легких арочных каркасов и разносили их по формам. Каркасы падали, дергались на поддонах с царапающим звуком и замирали, по-щучьи изогнувшись. Сейчас поставят полукруглые закладушки, закроют бортики, уложат бетон, провибрируют, загладят мастерками и опустят в камеру — все просто. Так неужели это только кажется, что просто?