Сусанна Георгиевская - Бабушкино море

Бричка доезжает до края улицы и поворачивает. Внизу, под обрывом, видно что-то широкое, огромное. Это — море. Оно до того большое, что, когда Ляля глядит в ту сторону, у неё сжимается сердце и ей хочется протянуть к нему руки.

От моря дует тёплый сильный ветер — такой сильный, что всё вокруг, куда ни погляди, так и ходит, так и колышется. Колышутся листья, колышутся ставни на окнах, колышутся чёрные сети рыбаков, развешанные вдоль берега на острых колышках.

Увидев бабушку, рыбаки снимают шапки. Бабушка поджимает губы и кивает им из своей брички.

— Степановна! — кричит бабушке какой-то усатый человек, выходя из большого деревянного дома. — Ну что, привезла своих?

Бричка останавливается.

— Председатель колхоза, — говорит бабушка маме про усатого человека.

Мама быстро снимает перчатку, наклоняет набок голову и пожимает руку человеку с усами. Он тоже пожимает мамину руку своей большой рукой и, словно чему-то удивившись, смотрит на неё. У Ляли красивая мама. Ляля это знает, и мама это знает, а теперь это знает ещё и председатель бабушкиного колхоза.

— Внучка Ольга, — говорит бабушка усатому и смотрит на Лялю.

— Поздоровайся, Ляля, — говорит мама.

— Эхма! — кричит председатель густым голосом и выхватывает Лялю из брички.

В воздухе болтаются её худые ноги в красных туфельках.

Прямо перед собой Ляля видит два больших чёрных глаза. Они выглядывают, словно из лесу, из-под густых, кустистых бровей. Ляле щекочет лицо седой лохматый ус.

— Да неужто Коськина дочка? — восхищается председатель. — А я твоего папаню вот эдакого, поменьше тебя, знавал. Хорош был пацанок… В люди, конечно, большие вышел, а я пацанком знавал. Ну-у…. — вздыхает он, увидев, что Ляля не улыбается. — Ну-ну… — и быстро ставит её на землю. — А тощенькая она у вас отчего-то, — говорит председатель бабушке.

— Хворала, — вежливо отвечает мама. — Скарлатина была, с осложнением на оба уха.

Председатель вздыхает.

— Ничего, раздобреет! — решительно отрезает бабушка и выходит из брички.

Мама тоже соскакивает и хочет взять свой чемодан. Но бабушка говорит, не повернув головы:

— Евстигней, чего глядишь?

И какой-то Евстигней, которому лет двенадцать, никак не больше, сейчас же подбегает к бричке и выхватывает у мамы из рук чемодан… Он выхватывает чемодан, глядит на маму, на Лялю и бабушку и смеётся во весь рот, как будто это очень весело — тащить тяжёлый чемодан.

Все идут в дом.

Впереди всех — Евстигней с большим чемоданом.

Хороший дом у бабушки. Не то чтобы большой, но больше всех соседних домов. Стены у него белые, как сахар, и он весь обсажен деревьями. Посреди двора стоит будка, а в будке живёт пёс. Пёс тихонько, но сердито ворчит.

— Молчать, Туз! — на ходу говорит бабушка.

Туз замолкает, а Ляля садится на корточки, вытягивает руку и говорит:

— Тузик-пузик!..

— Известно, дитё, — вздыхает отчего-то председатель.

Мама, бабушка, Ляля и председатель заходят в комнату. В комнате бабушкиного дома перед окошком с марлевой занавеской стоит стол, накрытый вышитой скатертью. У стола сидит старушка. Вот она-то уж не старуха, а настоящая старушка! Низенькая, толстенькая, с мягкими седыми волосами и мягкими, ласковыми руками.

— Сватья, — объясняет бабушка.

Сватья поднимается, смотрит на всех голубыми, прозрачными добрыми глазками и часто-часто мигает.

На широком столе кипит самовар. По вышитой клеткой скатерти расставлены кувшины и кувшинчики, и много-много всего в кувшинах и кувшинчиках и на больших тарелках.

— Садитесь, — говорит бабушка и почему-то низко кланяется Лялиной маме. — Закусывай, Зинаида!

Мама краснеет и тоже почему-то низко кланяется бабушке. Потом она застенчиво снимает шляпку и садится к столу.

Лялю усаживают между мамой и тётей Сватьей. Ей накладывают полную тарелку всякой еды — ватрушек, пампушек и коржиков.

Ляля потихоньку ест ватрушку и слушает, о чём говорят большие. Бабушка и тётя Сватья расспрашивают маму, как они с Лялей доехали. А мама, видно, хочет угодить — подробно рассказывает, когда они встали в день отъезда, как добрались до аэродрома и сколько стоит билет.

Говорят про неинтересное, и Ляля начинает помахивать ногой и постукивать каблуком о ножку стула.

— Перетомилась? — вдруг говорит бабушка. — Ступай на волю, там разгуляешься.