Инга Петкевич - Мы с Костиком

— Пересчитайтесь! — рявкнул главный.

Все кое-как построились, и главный начал считать.

— Двадцать три, — насчитал он.

— Что?! — удивился Карп.

Главный пересчитал.

— Двадцать восемь, — объявил главный.

— Куда ни шло, — поморщился Карп. — А ну-ка, ещё раз.

— Двадцать пять.

— Хорошее число… Пошли.

Карп растянул пружину. Строй тут же распался, в дверях образовалась пробка, кто-то нажал, и пробка с шумом вылетела прямо в руки вахтёру. Тот что-то закричал, но его отбросили в сторону.

В полутёмном длинном коридоре опять начали строиться…

— Что с тобой, Семёнов? — сказал мне Карп.

Я поглубже ушёл в шарф и закашлял.

— Ты напрасно пошёл на экскурсию, Семёнов, — сказал Карп. — Сразу видно, когда ребёнок действительно болен.

И тут мы увидели Жёлудя. Он шёл к нам по длинному серому коридору.

— Наборщик Захаров, — представился он. — Поручено вас сопровождать.

— Очень приятно, — сказал Карп. — А это наши ребята.

Улыбаясь, он посмотрел на нас.

— Построиться, — скомандовал Жёлудь.

— Ой! — вскрикнул кто-то. — Не щиплись.

— Кто хочет получить по шее, может щипаться, — сказал Жёлудь.

Все сразу же притихли и построились очень быстро.

И только я один не построился и теперь стоял на виду у всех около серой холодной стены. Ребята делали мне какие-то знаки, но я не мог сойти с места. Жёлудь смотрел на меня и молчал. А со мной вдруг что-то случилось, я стоял и думал о печке, о той самой топящейся печке.

— Да что же ты!

Ромка толкал меня локтем в бок. Я вздрогнул и снова увидал перед собой Жёлудя, но только далеко, как в перевёрнутом бинокле.

— Здрасти! — сказал я как-то слишком громко.

— Здрасти, — отозвался Жёлудь.

И бинокль снова перевернулся, и Жёлудь оказался даже слишком близко.

Я не очень помню, что было дальше. Кажется, я нёс что-то о пряниках, что пряники — это ерунда, пряники не в счёт и за них в тюрьму не сажают…

А Жёлудь отпирался, что не брал он никаких пряников…

А потом мы бежали все вместе по коридору.

Карп пыхтел сзади.

В тёмном огромном подвале, где хранилась бумага, вдруг погас свет, и мы устроили там кучу малу, и меня порядком помяли.

— Когда же детям покажут линотипы? — приставал Карп.

А потом открылась дверь, и все вылетели из подвала на двор и стали там играть в снежки.

И вдруг где-то тявкнула собака. Мы с Ромкой переглянулись и бросились к небольшому сарайчику. За ним, на деревянном крылечке, лежала огромная серая собака, а рядом с ней в точно такой же позе лежал Гудериан. Причём сразу было видно, что Гудериан боится этой собаки и подражает ей. Собака, не поворачивая головы, покосилась на нас краем глаза — и Гудериан покосился. Собака равнодушно зевнула — и Гудериан зевнул. Собака положила голову на лапы и закрыла глаза — и Гудериан закрыл.

Неужели он меня не признает?

— Гуд, Гуд! — позвал я.

Гуд вздрогнул и открыл глаза, вопросительно взглянул на собаку, та что-то фыркнула… Но тут я не выдержал. Я закричал и схватил Гудериана в охапку. Тот радостно взвизгнул и лизнул меня в лицо.

А все ребята захлопали в ладоши и заорали «ура».

— Что происходит, что происходит? — всё приставал Карп.

— Человек нашёл свою собаку, — сказал Жёлудь.

И вот мы бежим по бульвару, мимо деревьев, мимо, мимо фонтана, мимо, мимо людей… Рюкзак свой мы где-то потеряли, и теперь у нас нет верёвки. Но Гудериан совсем не тяжёлый, и я прижимаю его к себе. Мы бежим и хохочем.

— А почему собак не водят на резинке? — предлагает на бегу Ромка.

И мы врываемся в магазин.

— Продайте нам скорей побольше резинки! — кричим мы.

И все разбегаются, а продавщица выскакивает из-за прилавка с мотком резинки в руках.

— Ура! — кричит Ромка.

— Ура! — кричу я.

А Гудериан лает нам с другой стороны улицы.

— И почему собак не водят на резинке? — кричу я.

И вдруг мы выскочили на большую площадь.

— Сматывай резинку! — орёт Ромка.

Но уже поздно. Гудериан уже в толпе, и сразу три женщины налетают друг на друга и ещё несколько мужчин…

— Держи крепче резинку, — орёт где-то Ромка.

— Держу, — отвечаю я.

А ноги мои уже крепко обмотаны резинкой, и какая-то тётка молотит по мне кулаками, и дядька потерял очки…

— Держи! — доносилось до меня.

Тётка потеряла туфлю и упала, сбив меня с ног.

И сразу же всё распалось. Я потерял резинку, и всё сразу распалось.