Ольга Гурьян - Мальчик из Холмогор (1953)

Тут были аптекарские баночки и пузырьки, заткнутые бумажками и наполненные разными порошками и жидкостями, немного лабораторной посуды, похожей на ту, которую Миша уже видел, но щербатой и частично побитой, так что, вероятно, её выбросили, а Косма подобрал. На самом дне лежала хорошенькая медная ступка, в каких повара толкут корицу, гвоздику и тому подобное.

— Вот, — сказал Косма, со счастливой улыбкой разглядывая расставленное на полу хозяйство. — Я по воскресеньям, когда все уезжают по домам, целый день занимаюсь химией.

— А откуда ты знаешь, что надо делать? — спросил Миша.

— Я ещё не очень хорошо знаю. Мне немного рассказали старшие гимназисты. У одного есть книга по химии, и он мне иногда немного из неё читает, но в руки не даёт, жадничает. Говорит, что я всё равно не пойму. Но я пойму и без него добьюсь. Порох тоже нечаянно изобрели. Толкли в ступе всякую всячину, и вдруг всё взорвалось и оказался порох. Я, может быть, тоже буду вот так толочь, и вдруг окажется изобретенье.

— А вдруг взорвётся? — сказал Миша и опасливо отодвинулся.

— Вот ещё! — ответил Косма. — Если бы все взрывались, то и химиков бы ни одного не осталось!

Он бережно убрал свои банки и склянки, запер сундук и снова где-то под кроватью спрятал сперва ключ, а потом сундучок.

— Пойдём, что ли, побегаем по двору, — сказал он. — До ужина ещё осталось время.

Неделя прошла незаметно. Миша уже через три дня знал немецкие буквы и начал учить слова. По арифметике он оказался лучше многих и уже начинал подумывать, что хоть он и моложе всех годами, а всё не из последних гимназистов.

В воскресенье рано утром за ним приехала карета и повезла его на Мойку. Здесь его встретили с восторгом.

— Ах, Мишенька, как тебе мундирчик к лицу! — воскликнула Матрёша.

— Вас не узнать, братец! — шепнула Леночка.

Елизавета Андреевна пощупала сукно на рукаве и сказала:

— Ты теперь уже не дитя и должен хорошим поведеньем отблагодарить своих благодетелей.

А за завтраком Михайло Васильевич, кладя ему на тарелку большой кусок пирога, негромко сказал:

— Молодец! Мне Семён Кириллович говорил о твоих успехах.

До самого обеда Миша бегал по всему дому и всем рассказывал, как хорошо в гимназии. У лаборанта он выпросил для Космы несколько ненужных склянок. Игнату Петрову пересказал всё, чему за неделю научился. Но после обеда, когда Михайло Васильевич уехал на весь вечер, ему стало скучно, и он обрадовался, когда пришло время возвращаться в гимназию.

В гимназии в его комнате ещё не был зажжён огонь. Федя Рихман лежал на кровати и просил ему не мешать, потому что он сочиняет стихи. Саша Хвостов ещё не вернулся от родителей. Косма Флоринский сидел в темноте у окна и смотрел на заснеженный двор. У него была завязана рука.

— Взрыв? — шёпотом спросил Миша.

— Глупости! — сердито ответил Косма. — Кислоту переливал и капнул на руку.

Миша отдал ему склянки, и Косма, пожав ему руку, спрятал их на время под подушку. Федя зашевелился и сказал:

— Ничего не выходит, когда вы шепчетесь! Я в другой раз сочиню до конца. Давайте болтать!

Все помолчали.

— Давайте рассказывать каждый про себя, — сказал Федя. — Ты самый младший, Миша, начинай!

Миша зажал руки меж колен, задумался, улыбнулся и начал рассказывать про Холмогоры. Оба друга слушали, не перебивая, а когда он кончил, Федя вздохнул и сказал:

— Сколько ты уже успел увидеть! Как это хорошо!.. Рассказывай теперь ты, Косма.

— Мне нечего рассказывать, — ответил Косма. — Отец у меня священник в Москве. Приход бедный. Хотели меня в Спасские школы отдать, но я отца умолил, он последнее продал, повёз меня в Петербург и поместил сюда. У меня ничего не было, всё впереди.

— И у меня ничего не было, — сказал Федя. — А впереди что? Кончу гимназию, поступлю в переводчики. Только я ленивый, из меня большого толку не будет.

— А ты не ленись, — сказал Миша.

Федя засмеялся, а Косма предложил:

— Расскажи, Федя, про твоего отца.

Федя тотчас приподнялся на кровати и, не дожидаясь дальнейших приглашений, начал:

— Отец с Михайлом Васильевичем очень дружили — как братья. Они были однолетки. Отец родился в тот же год и месяц, как Михайло Васильевич. Правда удивительно? Я понимаю, что это ничего не значит, но всё-таки это приятно.

Когда Михайло Васильевич начал изучать электричество, он и отец делали свои опыты когда вместе, а когда порознь и всегда делились наблюдениями. Ты знаешь, что такое электричество? Михайло Васильевич про это стихи написал: