Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

Постепенно молчание стало угнетать. Учитель выпрямился и заговорил снова:

— На чем это я остановился? Ах да, граница по Одеру и Нейсе, какая она…

Альберт встал.

— Ладно уж, — сказал он.

— «Ладно»? Вы же хотели знать…

Обратившись к Друге, Альберт прервал его:

— Всегда-то он думает, что мы дураки!

Прозвучать это должно было злорадно, но Альберт был плохим актером и не сумел скрыть своей взволнованности. Должно быть, с ним происходило что-то хорошее.

Тот, кто умеет смотреть вглубь, никогда не утратит надежды. А учитель Линднер умел это, и он не проронил больше ни слова.

Главная грунтовая дорога через бецовские поля была вконец разбита, прямо хоть скачки с препятствиями устраивай! Сплошные выбоины, непросыхающие ямы. Что же тут удивительного, если то и дело ломались колеса телег, а то и оси. В самую страду нередко опрокидывались фуры, доверху груженные снопами или сеном.

Окружной совет выделил Бецову немного денег на починку этой дороги. Но их хватило только на закупку шлака. Работать должны были сами жители. Но все они были заняты на сенокосе. Кто же виноват, что шлак подвезли в самый разгар лета. Опять какой-то бюрократ в округе постарался! Но разве бранью дело поправишь? Надо браться за работу, и чем скорей, тем лучше. Оставишь шлак в кучах лежать до зимы — его затопчут в грязь, развеет ветер.

Шульце-старший придумал выход. Он предложил: пусть каждый хозяин внесет немного денег в школьную кассу, а школьники займутся ремонтом дороги. Так и поступили. Уже больше недели ученики с энтузиазмом трудились на дороге. Правда, большинству из них приходилось помогать родителям в поле, но ведь и после того как подоят коров, можно урвать часок для себя и сбегать поработать с ребятами на дороге. А уроки? День летом длинный — хватит времени и на уроки.

Калле, поднимая пыль, шагал рядом с маленьким Вейделем по обочине и подгонял нескольких замешкавшихся учеников:

— Эй вы, мешки с трухой! Поживей давайте! А то я из вас душу вытрясу!..

— Ты смотри, как бы мы из тебя самого душу не вытрясли! — пригрозил ему один из парней и приблизился на опасное расстояние.

— Ах, вот оно что! — поспешил Калле перейти к обороне. — Вы, оказывается, живые люди! На вид этого никак не скажешь, — и отскочил в сторону, иначе горсть шлака угодила бы прямо в него. Они тут же вместе с маленьким Вейделем пустились наутек.

— Все равно вы мешки с трухой! Все равно! — кричал маленький Вейдель, оглядываясь на бегу.

Словно кролики, скакали они через канавы, которыми был изрезан луг. По пятам за ними — преследователи. В конце концов Калле все же угодил в одну из канав.

Послышался злорадный смех. Калле с арьергардом в лице маленького Вейделя медленно побрел восвояси. Должно быть, между обоими беглецами начало завязываться что-то похожее на дружбу.

Весь вечер на дороге не утихал веселый ребячий смех. Птицы, устав за день петь, убрались на ночь, зато кузнечики и цикады тоже очень весело трещали. Каникулы, а с ними и пионерский поход с каждым днем приближались. Воображение учеников лихорадочно работало. Казалось, не существовало большего счастья, чем право участвовать в этом походе, и чем больше они заработают денег, чем лучше они будут работать, тем веселее пройдет и поход. Ребята заработали почти все деньги на велосипеды, и учитель Линднер узнал, где можно будет их приобрести. Он объездил весь округ, писал письма, но теперь наконец-то добился своего. Через две недели ребята отправятся за велосипедами.

Альберт и Друга держались в стороне, и, несмотря на все усилия, учителю не удавалось установить с ними контакт. Работали они спустя рукава, и не проходило дня, чтобы не покинули строительства раньше всех. Разговаривали они мало, а когда кто-нибудь пытался прийти им на помощь, они просто садились на землю. Это был явный протест, и все это так воспринимали. Только Родику они терпели. Она трудилась рядом с ними — разравнивала шлак, перед тем как ребята его укатывали и утрамбовывали. Может быть, это само время примирило их? Сначала Альберт из-за чего-то накричал на Родику, потом спросил, что задали на дом, и в конце концов они уже, оказывается, разговаривали. Не то чтобы они говорили друг с другом по душам — настоящего доверия не было, но они хотя бы делали вид, что между ними ничего не произошло.