Галина Ширяева - Возвращение капитана

— Не можешь ли ты спросить у нее, не знает ли она, какие земли открыл капитан Вандердекен. Ну, тот, что на картине. Понимаешь, ни в одном справочнике про него ничего нет.

— Хорошо! — отозвалась Марулька. — Я сейчас же спрошу!

И она убежала, хотя я не просила ее, чтобы она обязательно сделала это сию минуту.

Что-то уж очень недолго она пробыла там, наверху. Так недолго, что, пожалуй, кроме «не знаю», ей там ничего не успели сказать.

Она появилась на пороге с большой толстой книгой в темном переплете. Такой книги я у Петра Германовича никогда не видела. Значит, ее привезла с собой Татьяна Петровна. Наверно, это был очень старый и очень подробный географический справочник.

— Вот, — сказала Марулька, протягивая мне книгу. — Мама сказала — на восемнадцатой странице. Вот листочком заложила. Читай вслух, пожалуйста, мне тоже интересно.

Я открыла книгу. Это был не справочник! И не энциклопедия! На первой странице стояла крупная красивая надпись: «Легенды моря».

Я нашла восемнадцатую страницу. Там было написано:

«Корнелий Вандердекен, голландский капитан морской службы, возвращался домой из Ботавии. Когда он подъехал к мысу Доброй Надежды, там в это время дули переменные ветры и прямо ему навстречу. Тщетно боролся он с ними в течение целых девяти недель и, видя, что судно его остается в прежнем положении, пришел в страшное неистовство: упав на колени, он проклял бога и поклялся небом и адом, что обойдет мыс Доброй Надежды, хотя бы для этого ему пришлось бороться с ветром до самого конца света… Слова эти были его приговором, и с тех пор он, не переставая, борется с ветром. Появление этого страшного призрака, прозванного «Летучим голландцем», считается моряками предвестником несчастья. Но не один Вандердекен блуждает в этих широтах. «Летучий голландец» является еще там в образе Бернарда Фокка, который жил во второй половине XVII века…»

Страница окончилась. Я дочитала ее до конца, но продолжала почему-то шевелить губами.

— Интересно! — воскликнула Марулька. — Я эти легенды все прочитаю!

Я закрыла книгу. Она захлопнулась с таким треском, что мне показалось — это внутри у меня что-то захлопнулось наглухо.

Да! Я знала, конечно, что рано или поздно в нашем таинственном доме появится привидение. Но кто бы мог подумать, что это будет мой капитан Вандердекен, моя единственная и вечная по гроб жизни любовь!

Надо же! Другие капитаны открывают новые земли, пересекают экватор, идут к Северному полюсу и к Антарктиде, а мой носится по морю, пугает добрых людей и без толку борется с ветром. Да еще в компании с каким-то Бернардом Фокком, жившим во второй половине XVII века…

Я сидела на лестнице и переживала.

Я не знаю, сколько прошло времени. Наверно, много. Наверно, Марулька в кухне уже прочитала добрую половину той толстой книги, в которой черным по белому было написано, что мой Корнелий Вандердекен не путешественник и не мореплаватель и что новых земель он не открывал, потому что он призрак…

Мне показалось, что кто-то погладил меня по волосам. Я вздрогнула, подняла голову и увидела, что рядом со мной на ступеньке сидит Татьяна Петровна. Но она не могла погладить меня по волосам, потому что сидела возле меня в своей любимой позе — спрятав руки под платком, накинутым на плечи, а я так резко подняла голову, что она просто не успела бы их туда спрятать.

— Что случилось? — тихо спросила Татьяна Петров на, нагибаясь и заглядывая мне в лицо.

Эх! Теперь мне было все равно!

— Ну и пусть привидение! — крикнула я ей. — Ну и пусть! Все равно вы не имели права им распоряжаться и прятать в башне!.. И все равно он доплывет до берега! Все равно! Назло всем! Пусть против ветра! Пусть!

После этого мне стало ужасно стыдно. Я вскочила и убежала. А она осталась сидеть одна.

Весь день, до самого вечера, я не выходила из дома. А вечером вдруг случилось неожиданное — вернулся папа! Он приехал вместе со своими безнадзорными мальчишками, хотя раньше собирался мыкаться с ними по степи чуть ли не до самого первого сентября. Мне он привез степной гербарий, а Саньке двух светляков в банке. Мама не стала с ним разговаривать, разогрела ему ужин и ушла в спальню.

А мы с Санькой сидели на диване и не знали, что делать. Он в кухне, она в спальне, мириться не собираются. Что же дальше?

— Молчат! — сказала я Саньке шепотом.

— У-у, — ответил он неодобрительно.

Больше нам не о чем было разговаривать. За окном уже давно наступила темнота, и ночь подкрадывалась к дому, как Колька Татаркин, — осторожно, на цыпочках. Словно ждала удобного момента, чтобы нанести удар в спину.