Метта Фуллер - Дневник проказника

Разбойником был костюм папы, набитый соломой.

Папа и мама отсутствуют уже четыре дня; Бесс телеграфировала им, чтобы они вернулись сегодня вечером. Она говорит, что, если ей придется провести еще двадцать четыре часа с ее злым братом, то это ее убьет. Не знаю наверное, получу ли я пони после всех стараний вести себя хорошо.

Кажется, все спелись против меня.

Итак, моя сестра теперь жена доктора Мура. Они уехали в свадебное путешествие за границу. В доме у нас мир и тишина, и ноги Бетти могут отдохнуть. Она говорила, что когда она добиралась до постели, ноги у нее ныли, точно зубы, но Сюзанна подарила ей четыре своих старых платья — и они отлично вылечили ее ноги. А я, несмотря, ни на что, отлично провел время на свадьбе. Доктор Мур заставил меня лежать в постели и давал мне рвотное через каждые четыре часа, но я его каждый раз выплевывал. Я оставался в постели, спал и притворялся очень больным — будто не могу глотать. Трижды прочел всего «Робинзона» и «Семейство Робинзона», когда никто этого не видел, а после обеда, перед венчанием, которое очень торжественно должно было происходить в пять часов, ко мне наверх пришла мама и выразила сожаление, что я не могу ехать с ними, и что доктору тоже жаль, но вставать дмне опасно.

О, как я смеялся, когда она вышла!

В ту же минуту у меня созрел план одурачить его так же, как он сделал это со мною Я не мог найти из платья ничего, кроме одной разорванной пары штанов, в которых я всю зиму катался с горы (все остальное Бетти унесла), и пары туфель, но и это было недурно: я взял одеяло с кровати и через коридор проскользнул в заднюю комнату; оттуда полез на крышу кухни, по дождевой трубе вниз и через забор; затем, как молния, перебежал улицу, так как нельзя было терять времени, и через задний переулок пустился бегом прямо к городской ратуше. Никого еще не было — я нарочно пришел пораньше. Я проскользнул внутрь, забрался под кафедру, завернулся в одеяло и лежал спокойно. Я вел себя тихо, как мышка, пока все население города не наполнило зал. Все места были заняты: хотя я ничего не видел, но слышал шорохи и шепот. После долгого, долгого времени, когда у меня уже заболели колени, я услышал, наконец, как кто-то сказал: «Вот они»! и церемония началась.

Ядожидался, пока не услышал: «Кто имеет заявить какие-либо справедливые возражения или препятствия к этому браку?». Тотчас я быстро вскочил на кафедру и проговорил громко: «Я, я имею!».

Такого множества удивленных лиц я никогда еще не видал. Большинство встало, а женщины стали кричать, точно я был медведь. Сюзи побледнела, как привидение, и схватила доктора за руку, как будто боялась, что он убежит. Мама, папа и доктор слегка застонали; мне казалось, они совсем упали духом. А я поторопился продолжать, боясь, что мне не дадут досказать.

— Я хотел бы знать, хорошо ли позволять лечить маленького мальчика зятю-доктору, который настолько бессердечен, что уверяет, будто бы мальчик болен, дает ему рвотное и держит в постели, чтобы он не мог пойти в церковь, когда выходит замуж его родная сестра?

О, как они все смеялись — только наши не смеялись. Доктор Мур посмотрел наверх и сказал:

— Спускайся, Жоржи, и сядь впереди. Ты всегда меня побеждаешь. Я больше не буду.

— Хорошо, — сказал я. — Мистер Слокум, можете продолжать церемонию. Но прошу извинить меня, что не могу сойти вниз: Бетти спрятала мое воскресное платье, и я уж останусь здесь.

Итак, их обвенчали, но некоторые неприличные особы смеялись во время всего венчания. Я думаю, дорогой дневник, что мое семейство получило урок: зачем оно несправедливо к тому, кто хоть иной раз и пошалит, но большей частью старается быть хорошим мальчиком?

Стой поры со мной обращались очень хорошо. Никто не бранил меня, меня взяли в карету, когда поехали домой, а Бетти немедленно дала мне мое платье, так что к ужину я был уже одет. Лили и Монтегю посадили меня между собою и давали мне всякой еды вдоволь. Я был ужасно голоден после вечного чаю с бутербродами. «Жоржи, — сказала Лили, — я вижу ты все такой же, как прежде!», и смеялась, смеялась. Но я слышал, как доктор сказал Сюзанне, что он изменил свое намерение жить с нами вместе — им придется жить в гостинице.

Хотел бы я только знать, почему?

Доктор Мур говорит, что сезон цирка еще не начался, но в следующую пятницу все-таки приедет цирк. Он дал мне пятьдесят центов, чтобы я мог пойти туда. Теперь я учусь очень быстро. Я изучаю цирковые афиши, чтобы скорее научиться читать. Иногда я из-за этого опаздываю, но они куда интереснее учебника чтения. Я могу прочесть «акробат», «сальтомортале» и еще несколько длинных слов, о которых еще несколько дней назад ничего не знал. Думаю, что если бы в школе вместо книг были цирковые объявления, то ученики учились бы скорее. Это и цирк, и зверинец в одно и то же время. В афише сказано, что дети могут учиться там естественной истории, видеть всех животных, а родителей и учителей просят дать детям выходной.