Евгений Туинов - Из-за девчонки (сборник)

Кто-то из толпы крикнул молодым задорным голосом:

– Гляди, гляди! Кикимора лезет!

Его поддержали:

– Нептун!..

– Водяной!.. Дуремар!..

Я чувствовал, что на меня смотрят много людей. Они смотрели и смеялись. Кто-то даже свистнул мне вдогонку.

Я шел по тротуару и снимал с себя водоросли и тину. Пальцы мои посинели, кожа на них сжурилась, будто я долго стирал.

Исаак Лазаревич встал мне навстречу, подслеповато сощурился и, видно приняв меня за другого, завел свое привычное:

– Я вижу, ви самостоятельный человек…

Когда он наконец рассмотрел получше, что я за человек, то как-то внезапно замолчал и шагнул в сторону, почтительно уступая мне дорогу.

– Боже мой! – прошептал он, когда я с ним поравнялся. – Боже мой!

Бабушки дома не было, не было и ее соседок. Я пошарил рукой под крыльцом, куда обычно прятали ключ от общей двери, но ничего там не нашел. Наверное, подозрительная Софья Львовна уходила последней, а она-то никогда не оставляла своего ключа под крыльцом.

И не везло же мне весь этот день! Даже Маркиса нигде не было видно. Он, кажется, прошлого дня еще сбежал и не появлялся с тех пор. Поправился уже, что ли? Вообще-то на нем раны как на собаке заживали, быстро.

Пока я искал ключ, неслышно подошла Ира. Уж кого я не желал сейчас встретить, так это ее. Вернее, желал, желал, чтобы она похвалила меня и, может быть, пожалела, но не хотел, чтобы она меня видела таким, потому что отчего-то уверен был, что она не похвалит и не пожалеет.

Впрочем, теперь уже все равно: увидела так увидела.

– Фу, какой ты грязный весь! – сказала она и, брезгливо потянувшись ко мне маленькой чистенькой ручкой, сняла двумя пальчиками присохший уже комок тины с моего плеча. – Да с тобой и на люди стыдно показаться! – Она достала из карманчика сарафана кружевной платочек и долго оттирала им незримую грязь с пальцев, потом сказала: – Один мой знакомый мальчик говорил, что настоящий мужчина должен скрывать неприглядные стороны своего неотесанного «я».

Я, кажется, знал уже одного такого мальчика. Ну конечно, никакой он не мужественный и вряд ли даже старше меня. Такие, как он, вечно крутятся возле девчонок, о чем-то хихикают с ними, сплетничают, спорят и вообще громко разговаривают. Они и сами как девчонки, а когда у настоящих мальчишек дело доходит до любви или хотя бы до симпатии к кому-то из девочек, такие умненькие-благоразумненькие мальчики охотно выкладывают им все девчоночьи секреты и обычно служат почтальонами. Я почему-то теперь не сомневался, что там, в Пензе, у Иры был именно такой знакомый мальчик, не способный ни на что героическое. Привыкший к девчоночьим компаниям, он обращался с ними легко и свободно. Это мне приходилось все открывать для себя заново.

Ну вот я и разобрался, что это был за мальчик, но от этого легче не стало. Кажется, меня начало знобить.

– Какой ты глупый и смешной! – хихикнула Ира, прикрыв рот узкой ладошкой. – На водяного похож.

Предположим, это мне уже говорили сегодня. И еще о кикиморе говорили, Нептуне и Дуремаре…

Мне вдруг подумалось совсем о другом, о том, что ведь дом ее рядом, а бабушкин закрыт и что Ира могла бы пригласить меня к себе и напоить хотя бы чаем для согрева.

– У тебя есть дома малиновое варенье? – спросил я, зная почему-то, что варенья либо не окажется, либо Ира найдет другой способ не пустить меня в дом.

– Нет, – простодушно сказала она, – не может быть и речи! – Она состроила такую кислую мину, что я, кажется, поморщился. – Что скажет мама? И вообще… Мы еще мало знакомы… Нет, нет… На сегодня всё!

Она повернулась и пошла с бабушкиного двора, а я, очнувшись от недельного забытья, прозрев и воскреснув, знал точно, что для меня уходит она навсегда. Может быть, я почувствовал это уже там, на вершине ивы, перед тем как прыгнуть с нее? Наверное…

Телефонный звонок разбудил меня в самый неподходящий момент. Что-то такое снилось мне, что я сразу забыл, открыв глаза, но от чего осталось тяжелое, тревожное чувство, и долго я не мог отделаться от него.

– Ты уже встал?

Звонила Танька из соседнего дома, и оттого, что была она близко, ее голос в трубке оглушил меня и как-то даже еще тревожнее сделалось на душе.

– Встал, – вяло сказал я, опуская ноги на пол, чтобы окончательно проснуться.

– Забыл, что сегодня за день? – бодро спросила Танька и замолчала, кажется чего-то ожидая.