Сергей Григорьев: Александр Суворов

Главная опасность при осуществлении этого плана угрожала не со стороны Моро и даже не со стороны Швейцарии, где, пользуясь бездействием австрийцев, французы заняли Сен-Готардский перевал, открыв тем самым ворота из Швейцарии в Ломбардию. Не закрывая глаз на эту опасность, Суворов ясно видел основное препятствие для своих замыслов: австрийцы больше не хотели воевать, ведь в четыре месяца Суворов вернул Австрии все, что у нее отнял Бонапарт в результате двухлетней войны.

Суворов пребывал в мучительном беспокойстве. Хотя, казалось бы, чего ему еще желать? Он достиг зенита своей славы. В цепи его побед недосягаемыми вершинами блистали Фокшаны, Рымник, Измаил, Треббия, Нови… Имя Суворова гремело по всей Европе. Надеясь вырвать Пьемонт из цепких когтей Вены, сардинский король писал Суворову любезные письма, называя его «бессмертным», и осыпал высшими наградами, присвоив ему звание маршала пьемонтских войск с потомственным титулом принца и кузена короля. Прохор Дубасов украсился двумя медалями, пожалованными ему сардинским королем и австрийским императором за заботы о здоровье Суворова.

Павел I, чрезвычайно довольный, что Суворов стал центром внимания всей Европы, позволил ему принять награды сардинского короля и от себя прибавил: «Через сие Вы и Мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднёю». Павел наградил нового «родственника» небывалым отличием: он приказал отдавать Суворову, даже в своем присутствии, воинские почести, присвоенные «единственно особе Императора Российского».

Город Турин поднес Суворову золотую шпагу, усыпанную алмазами, с благодарственной надписью за освобождение. Со всех концов Европы посылали приветствия. Лагерь в Асти переполнился иностранцами: они искали свидания и беседы с Суворовым. На празднествах и даже в частных домах непременно провозглашались здравицы освободителю Италии. В Англии выбили даже медаль с барельефным портретом Суворова и нарасхват раскупались платки с напечатанным на них его изображением.

Только Вена, Двор Франца I, и гофкригсрат во главе с ненавистным Суворову Тугутом проявляли к великому полководцу враждебную холодность. В летописи войны, «Австрийском военном журнале», действия Суворова или замалчивались, или изображались так, что если бы историк захотел когда-нибудь опираться в своих исследованиях на эту летопись, то он пришел бы к выводу, что всеми победами в Италии союзники обязаны гофкригсрату, а Суворов только мешал венским стратегам. Австрийский император писал Суворову письма с выговорами и предписаниями. Мелас получил распоряжение не слушать Суворова и отменять его приказы. А Суворов в своей «Науке побеждать» провозгласил правило: «Одним топором не рубят вдвоем».

Разрыв военного союза России и Австрии стал неизбежен. К такой развязке склонялся и Павел I. Австрийцы хотели избавиться от строптивого русского полководца, чтобы никто им не мешал хозяйничать в Италии; однако им нужно было выжать из русской армии все, что можно. Так возник проект перевода суворовских войск в Швейцарию. Пока оттуда не вытеснены французы, австрийцы не могли считать вполне обеспеченным свое положение в Ломбардии.

25 августа Суворов получил распоряжение из Вены, подтвержденное и Павлом I, – передать главное командование в Италии Меласу и идти с русскими войсками в Швейцарию. Действуя в согласии с австрийским главнокомандующим эрцгерцогом Карлом и русским корпусом Римского-Корсакова, ранее направленным к Рейну, Суворов должен был вытеснить французов из Швейцарии. Обеспечение суворовских войск продовольствием, фуражом и вооружением австрийцы и тут взяли на себя.

В ожидании обещанных Меласом мулов, продовольствия, горных пушек Суворов простился с Италией и повел свои войска к подножию Альпийских гор, к Таверне. Здесь он поселился в доме Антонио Гамба, итальянца, ровесника Суворова.

Таверне – городок или, вернее, большая деревня, расположенная у подножия горы Монте-Ченере, на речке, впадающей в озеро Лугано, – находилась на границе Италии и Швейцарии.

К югу простиралась Ломбардия с ее великолепной природой и пылким талантливым населением – страна великого искусства. К северу от Таверне начинались величественные Альпийские горы. В горах жили простые люди, закаленные в борьбе с суровой природой, – горные охотники и пастухи альпийских стад.

Антонио Гамба соединял в себе черты жителя итальянской равнины и швейцарского охотника за козами. Он знал Швейцарию вдоль и поперек – с востока на запад и с севера на юг, от глубоких мрачных ущелий до сверкающих снежных вершин.