Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра

— За себя постою, не беспокойся.

— Тут Власович с часу на час прибудет, ты уж его не отпускай от себя. А я пойду. Дня четыре повожу, пока сами домой запросятся. Придут, так им уже не до охоты.

Спали они с Кожевниковым бок о бок у костра. Помещение кордона на ночь занял сухонький генерал. Сон то и дело прерывался выкриками от других костров, где все еще пировали. Неспокойная ночь. И где-то рядом Улагай со своими янычарами. Кожевников часто подымался и осматривался.

Далеко не все охотники проснулись на заре, да и настроение у них нельзя было назвать боевым. Кожевников ушел. Около него сгрудилось десятка полтора храбрецов, денщики держали лошадей, а егерь тихо-вкрадчиво говорил, подогревая страсть:

— Жил тот Лабазан в пещерах, там у его, сказывают, клад зарыт, а на могиле черепа зубриные. А уж зверя в лесах опосля его смерти расплодилось!

Вскоре добрая половина охоты растаяла в предрассветном тумане.

Остальных егерей в лагере не видели с вечера. Они гнали зверя с Сулиминой поляны в глубь долины.

Сухонький генерал проснулся первым, денщик подал ему умыться, побрил. Покушав, он изволил заметить егеря. Генерал подошел, приветливо поздоровался, расспросил о службе, после чего высказал затаенную мечту свалить зубра. Никогда не видел этого зверя, но много слышал. И будет очень благодарен…

— Не удастся, ваше высокопревосходительство, — сказал Зарецкий.

— Даже с вашей помощью?

— Зубры сейчас высоко на альпике. Там, на лугах, к ним на выстрел никто не подойдет. Если бы позже, в октябре.

Генерал пожевал губами. Доводы казались ему уважительными. Привычно скрестив по-наполеоновски руки, меланхолично заметил:

— Последняя, быть может, возможность, хорунжий.

— Приедете следующей осенью.

— Нет. Неотвратимо идем к войне. Не до охоты.

Вышел заспанный, помятый полковник.

— А, это вы, — сказал он. — Все еще хотите охотничий пасьянс разложить? Ты — туда, ты — сюда… Кто вас будет слушать? Орлы горят желанием. Пусть где хотят, как хотят и сколько хотят.

И все-таки Андрею удалось показать границы гая, расставить охотников так, чтобы не постреляли друг друга. Далекие хлопки выстрелов радовали его: егеря делали свое дело.

Занимаясь всем этим, Зарецкий постоянно искал есаула или его людей. Он не терял собранности и осторожности. Выстрел на охоте… С кем не бывает. Такая история Улагая вполне устраивала.

Но ничего не случилось. Гай свернулся часам к трем. Итогом всеобщего загона оказались четыре косули, старый, ленивый медведь и два красавца оленя, каким-то чудом ушедшие от егерей. Охотников, добывших оленей, несли на руках. Появился и Семен Чебурнов. По тому, как один из удачливых охотников обнял его, Зарецкий понял, что Семен помогал выслеживать рогача. И тут деньжонки заработал.

Есаул со своими черкесами словно сквозь землю провалился.

Зато приехал Телеусов. И уже не отходил от Андрея.

Еще три дня продолжалась охота в этом районе. И три дня не приходили вести из группы Кожевникова. Лишь на четвертые сутки показалась молчаливая цепочка всадников во главе с бородатым егерем. Без зубров. Правда, на вьюках колыхалось мясо в мешках, шесть турьих голов свидетельствовали о некоторой удаче. Привезли также семь зубриных черепов со снятыми рогами — это уже из Лабазановых пещер. Но клада не обнаружили, как и «множества зверя».

— Доволен? — спросил бородач у Андрея.

— Спасибо, старина.

— А где твой вражина?

— Исчез куда-то. Чебурнов здесь.

— Значит, выслеживает. Ждут, пока съедет охота. Давай и мы сгинем незаметно, а? Боюсь, как бы не разделались…

— Нет. Не отступлю, — твердо ответил Зарецкий. — Не прятаться, не обороняться, а лицом к лицу. Надоело жить с оглядкой.

— И то добре. Только нас с Телеусом не отгоняй. Их вон сколько.

Взбудоражив хребет Пшекиш, все леса вдоль Киши, охота собрала довольно скромную дань, но даже без зубров она утолила жажду крови. Охотники притихли и на девятый день отбыли в сторону Майкопа. Егеря разъехались по своем кордонам.

На Кише остались Зарецкий, Кожевников и Телеусов.

Какая же тишина воцарилась после отъезда охоты!

Кажется, сам воздух стал другим, очистившись от дыма, запаха жареного, винного духа, порохового чада и человеческого пота. Свежий ветер с хребтов набросил в долину ароматы трав и холодок ледников. Процеживаясь через лес, он насыщался кисловатым духом кивсяка, жаром жасмина и винной пряностью зрелых плодов, уже усеявших кроны диких груш, яблонь и черешни.