Оскар Ремез - Четверка в четверти

План его был прост. В провинции Сызранэ на реке Волье жил дядя Генриха — простодушный рыбак. К нему-то и задумал направить свои стопы племянник, дабы там поступить в колледж и продолжить свое образование.

Для того, чтобы осуществить этот дерзкий план, потребны были добрые лошади, хорошая экипировка, надежное оружие. Увы, следовало добыть денег. Но где и как?

По счастью, в то самое время, о котором ведем мы речь, появились у бедного Генриха верные друзья.

Это были смельчаки, которые так же, как и он, перестали посещать свои колледжи вследствие различных неурядиц.

Обычно, они собирались все вместе ранним утром и отправлялись в ближайшие залы, где демонстрировались рыцарские дневные турниры. Нередко они смотрели подряд два, а то и три (тут зачеркнуто какое-то слово) турнира. А потом, собравшись у большого каштана в городском парке, делились впечатлениями, рассказывали друг другу о том, что видели или читали.

Маленький смельчак, по прозванию «Чернявенький», чаще всего пересказывал книги о глубокой древности, Генрих вел повествования о современной жизни, которую впоследствии люди прозвали «средними веками», а Жан Петро, по прозвищу «Двуглазый», предавался научной фантастике.

Он рассказывал о диковинном времени, когда на улицах будут звякать трамваи, а под землей мчаться поезда. Трамваями назовут повозки без лошадей, а подземные поезда окрестят кличкой «метро», и понесутся они еще побыстрее трамваев. В воздухе будут летать большие птицы из стали, внутри которых усядутся люди будущего.

Это будет, наверно, удивительное время, но еще интереснее казалась смельчакам эпоха, о которой имел обыкновение рассказывать один из них, по прозвищу «Мышкан». Он рассказывал про войны, в которых отважно сражались красные с белыми, советские с фашистами. Это были справедливые и славные войны с буржуями, и в них побеждали смелые, сильные и справедливые люди. Счастливые времена, когда отважные люди дружны и могучи!

Неужели теперь времена не такие?

Дни шли за днями в рыцарских турнирах и занимательных рассказах.

Время шло, и Генрих все больше подумывал об отъезде.

Ближе всех из кружка смельчаков сошелся он с верным и сообразительным Мышканом. Мышкан и подсказал ему хитроумный способ — как добыть денег.

Некоторые рыцари, вдоволь напившись вина в трактирах или в винных лавках, бросали те сосуды, в которые было оно заключено. Между тем сосуды эти могли быть отданы любому трактирщику за небольшое вознаграждение.

Таким способом можно было в несколько дней скопить средства, необходимые Генриху для его путешествия.

Мышкан помог Генриху, и в полторы-две недели удалось скопить состояние, потребное для покупки билета (слово «билета» вычеркнуто), коня, снаряжения и продовольствия в дорогу. Недоставало каких-нибудь шести-семи фартингов, и верный Мышкан протянул их Генриху, сказав: «Отдашь как-нибудь!»

Генрих горячо поблагодарил его.

К концу недели все было готово к отъезду.

Не без печали готовился Генрих покинуть хижину гостеприимных Миронэ, которые о нем так пеклись!

Но неотложные дела звали его в дорогу.

Наступил день накануне отъезда. С утра Генрих решил проститься с городом, где он родился, жил, с тем городом, который он покидал навсегда.

Снег застыл маленькими серебряными искорками на деревьях, вытянувшихся вдоль городских улиц. Снег сердито поскрипывал под ногами.

Он был сердитым и жестким. А ведь так недавно он был добрым и пушистым, и из него получались отличные снежки!..

Генрих шел и шел, как вдруг чуть не попался в ловушку. На другой стороне улицы он заметил одного из своих бывших соучеников по шестидесятому колледжу. Ну да, это был проворный Андрэ. К счастью, Андрэ взглянул в этот момент на циферблат своих часов и Генрих успел укрыться за выступом соседнего дома. Андрэ, никого не обнаружив, проследовал дальше, а Генрих невольно вспомнил про колледж.

Он вспомнил, как, полный самых радужных надежд, переступил он его порог всего полгода назад, как пытался завязать дружеские отношения со многими своими сотоварищами. И как жестоко те его отвергли!

И Генрих не жалел, что прощается с ними! Только одно обстоятельство тревожило его. У него по случайности оказался дневник той самой Гэлл, в которую, как может быть помнит благосклонный читатель (даже сам себе Генрих не признавался в этом), был он тайно влюблен.