Алексей Мусатов - Дом на горе

Костина компания заняла столик в углу, заказала вскладчину яичницу-глазунью на десять яиц и чай с баранками. Чай попахивал березовым веником, яичница была испещрена угольками, но ребятам с мороза все казалось необыкновенно вкусным.

Варе очень хотелось, чтобы Витя попробовал с ними яичницы и чая, и она показала ему на место рядом с собой. Но Витя, сидевший с отцом за соседним столиком, только пожал плечами.

Никита Кузьмич встретил знакомого колхозника и заказал водки. Первые сто граммов они выпили за встречу, вторые – за давнюю дружбу, третьи – еще за что-то. Никита Кузьмич быстро захмелел и принялся жаловаться приятелю на-свои неудачи в колхозе.

Витя то и дело оглядывался на соседний столик, дергал отца за рукав, болезненно морщился:

– Ну, хватит тебе, уймись!

Костина компания притихла, забыла про чай.

– Ох, ребята, – сказал вполголоса Вася, – не хотел бы я такого батьку иметь!.. Так вот попадешь куда – со стыда сгоришь…

– А мне Витьку жалко, – вздохнула Варя. – Он-то при чем?

Никита Кузьмич между тем заказал еще сто граммов и принялся ругать Сергея, Марину, Федора Семеновича.

– Да что он, в самом деле!… – вскочил Костя. – Людей чернит. Так мы ему и позволим!..

– Погоди… Я сама скажу! – остановила его Варя и подошла к соседнему столику: – Никита Кузьмич, нам же ехать пора. Смотрите, пурга начинается.

– Да… Мы поехали! – поднялся Витя и первый выскочил из чайной.

– Ну-ну, трогайте… я сейчас…

Никита Кузьмич осоловелыми глазами проводил ребят и поплелся за ними следом. На улице он подошел к Вите:

– Ты, сынок, лишнюю каплю отцу в счет не ставь. Я, можно сказать, от расстройства жизни пригубил.

Витя молча подвязывал чересседельник.

– Я, пожалуй, в хвосте поеду… подремлю. А ты передом давай. Гордый, он дорогу найдет… Умник конь!.. Только через реку его не пускай. С грузом едем – как бы лед не сдал… На мост держи.

– Знаю!.. Не маленький! – буркнул Витя и первый вывел свою подводу на дорогу.

Поскрипывая полозьями, обоз тронулся в обратный путь.

Мороз крепчал, поземка усиливалась. Снег, как песок, с шорохом перекатывался по полю. Около каждой сухой былинки быстро вырастали маленькие острогранные сугробики и так же быстро развевались ветром. ДоРогу переметало. Шерсть у лошадей на боках заиндевела.

Холод забирался под полушубки, покусывал пальцы на ногах. Ребята, спрыгнув с возов, подолгу бежали вслед за санями, оглушительно хлопали рукавицами, приплясывали или начинали бороться.

Только Витя, нахохлившись, сидел на возу, хотя мороз не щадил и его. Но после пьяной болтовни отца в чайной ему было трудно примкнуть сейчас к ребятам.

«Набрехал, наплел – ему и горя мало!» – с раздражением думал он об отце, который, закутавшись в тулуп, дремал на последней подводе и далеко отстал от обоза.

Начинало смеркаться. Лошади устали, обоз растянулся. Продрогший Витя то и дело покрикивал на Гордого, торопясь скорее добраться до дому. Его подвода далеко ушла вперед.

Умный конь хорошо помнил дорогу, и, когда она раздвоилась – вправо путь шел в объезд на мост, влево – прямо через реку, – он уверенно повернул влево.

Витя вспомнил наказ отца ехать через мост и потянул за правую вожжу. Но за рекой приветливо светились окна в домах, оттуда потянуло дымом печей, донесся дружный лай собак, и мальчику поскорее захотелось к теплу, к свету.

«Ничего, проскочим», – вяло подумал он и опустил вожжу.

Разбежавшись с заснеженного берега, лошадь вынесла сани на лед. За день ветер сдул с замерзшей реки снег, перемел дорогу, и Гордый брел наугад, испуганно кося глазом на темные полыньи. Но сумерки сгущались, и трудно было отличить, где находилась полынья, где просто лед.

Неожиданно под полозьями раздался подозрительный треск. Витя вскочил с сиденья и хлестнул лошадь вожжами. Она резко рванула в сторону, сани раскатились и оказались около полыньи. Кромка льда обломилась, заплескалась вода, и воз начал погружаться в реку.

Вите сразу стало жарко. Он выпрыгнул из саней и, дергая вожжи, заорал на Гордого.

Конь, весь устремившись вперед, делал отчаянные усилия, чтобы вытянуть воз из воды. Но копыта Гордого скользили, тяжелые сани тянули его назад, и задние ноги лошади сорвались в воду…

Витя выронил вожжи и кинулся к берегу. Навстречу ему спешили ребята.

– Тонет!.. Лошадь тонет! – хрипло бормотал он.

– Зачем ты через лед поехал? – сердито спросил Костя. – Мы же кричали тебе!