Иван Синельников - Подсолнушек

Витя успел рассмотреть на руках девочки красные вязаные перчатки и развеваемый по ветру, выбившийся из-под платка белокурый хохолок. Он как бы дразнил, издевался, посмеивался. Витя был напуган и огорчен, но отчаянная смелость девочки так на него подействовала, что он, поборов испуг, снова стал карабкаться на гору.

— Смеется?! — упрямо твердил он. — Ладно…

И вот Витя снова на вершине бугра. Ребята молчат. Он плашмя ложится на санки, закрывает глаза и в эту минуту на своем плече чувствует чью-то руку. Прикосновение руки было осторожным, еле ощутимым. Витя узнает руку: это девочка в заячьей шубке.

— Слушай, — доверительно шепчет она, — когда доедешь до середины горы, там есть бугорок. Ты бери от него чуточку вправо. Понял?

В голосе слышатся нотки участия, но Витя не отвечает.

Снова рябит в глазах. В ушах свистит ветер, крылья мельницы будто выросли и протянулись навстречу, как огромные руки. Сквозь вой ветра мальчик слышит чьи-то предостерегающие слова:

— Чуточку правей!

Слова звучат близко, совсем рядом. Витя изо всех сил притормаживает санки, и они, изменив направление, с возрастающей быстротой катятся дальше.

…Вот наконец речка и ветряк. Крылья у него как крылья. Где же руки?.. Мальчик боится пошевельнуться. Пережитое настолько ошеломляюще, что такое увидишь разве во сне.

Он робко осматривается и видит рядом девочку. Шубка на ней расстегнута, прядка волос, закрыв глаза, свисает до подбородка. Девочка чуть жива. «Ага! — торжествует Витя. — Струхнула? То-то!»

Оправив волосы, девочка одеревеневшим от страха языком произносит:

— При… пди… птиехали-и…

«Струсила, струсила!» — радуется Витя, но еще большую радость он испытывает от того, что поборол свою робость. Он хочет высказать это вслух, крикнуть во весь голос, но язык не слушается:

— А… а… я, — с трудом, заикаясь, произносит он, — я потерял фапку…

— Шапка у тебя на голове, — уже оправившись от испуга, говорит девочка.

Им весело, и они смеются. У девочки острый подбородок, вздернутый нос и удивительно ясные, широко открытые серые глаза. Она улыбается. Вите уже нравится заячья шубка. Он берет девочку за руку, и они, помогая друг другу, взбираются на гору.

Лешка мастерил комбайн. Узлами и деталями были табуретка, медный таз и велосипедное колесо.

Лешка уже собирался стать к штурвалу, когда вошла мать.

— Бросай машину, — сказала она. — Понесете с Полинкой обед отцу.

Полинка уже ходила во второй класс, а Лешке еще надо было ждать целых два года, но в доме его считали главным заводилой.

Покамест мать и сестра укладывали в кошелку еду, Лешка успел сунуть за пазуху кусок хлеба и на всякий случай прихватить игрушечный пистолет. Нельзя же в дорогу идти без оружия!

Шагать степью было очень интересно. Слева и справа стояло скошенное поле, и по нему пролегли ряды валков. Между ними по стерне расхаживали грачи и клевали потерянное зерно.

Лешка схватился за пистолет. Он прицелился в самого крупного грача. Но грач был «стреляной птицей» — улетел. Лешка закричал ему:

— Погоди! Я не стрельнул!

Недалеко от бригады их обогнал колхозный объездчик Сидорчук. Он сидел верхом на маленьком сером коньке Хаджи Мурате.

Сидорчук остановился. Конь, почуяв у Лешки за пазухой хлеб, потянулся губами и заржал.

Объездчик дернул повод:

— Но, ты, не балуй!

Хаджи Мурат успокоился и замахал хвостом.

— Куда идете, охотники? — спросил Сидорчук.

— В бригаду, папке обед несем.

— Садитесь, подвезу.

Лешка снизу вверх посмотрел на объездчика. На уровне глаз он увидел вздетую в стремя огромную ногу, еще выше — галифе и гимнастерку, и совсем уж далеко виднелось лицо Сидорчука с подстриженными усами.

Объездчик наклонился. Лешка совершил путешествие по воздуху, очутился на Хаджи Мурате. Таким же путем оказалась на коне и Полинка.

Сидорчук взял повод:

— Поехали!

На стане отца не было. В тени под комбайном, накрыв лицо кепкой, лежал штурвальный Андрей. Он поднял скуластое лицо, сказал:

— Отец поехал на мотоцикле в мастерскую обменить шестеренку.

— А мы обедать принесли, — сказал Лешка.

— Отдохните, он скоро вернется, — буркнул Андрей и опять накрыл лицо кепкой.

С виду это был обыкновенный парень в спецовке и армейских ботинках. Он даже чуточку похож на Лешкиного отца. Согнутые пальцы и сейчас как будто не выпускали штурвала. Лешка с завистью посмотрел на руки Андрея: если бы дали ему подержаться за штурвал, Лешка отдал бы и пистолет и дудку.