Иван Синельников - Подсолнушек

— Ты правильно сделал, что приехал, — обращается к Косте дядя Степа. — Мы и Тоню заберем к себе…

Витя — скромный, застенчивый мальчик. «Такой воды не замутит, мухи не обидит», — говорили о нем соседи. Когда ребятишки устраивали на пустыре шумные игры, Витя стоял в стороне и наблюдал. Мальчишки, войдя в азарт, налетали друг на дружку, падали, вскакивали, снова падали. После игр, прихрамывая, потирали синяки и шишки, сокрушенно рассматривали вдребезги разбитые ботинки. У Вити не было синяков и шишек и ботинки не просили каши, а ноги не болели.

Ребята удивлялись:

— Почему ты с нами никогда не играешь?

— Не хочу, — говорил Витя.

И так всегда. Бывало, пойдет с ватагой ребят на речку, но не купается, сидит на берегу возле камня, смотрит, как плескаются и плавают другие.

— Витька, иди поплаваем! — приглашают ребята.

— Он плавает по-топориному! — насмешливо отвечает за него Федя Смоляной.

Витя не любил языкастого Федю и делал вид, что не обращает внимания на его насмешки.

…Зимой мальчишки устроили катание с горы. Пришел и Витя. Одет он был в валенки, полушубок и мохнатую шапку-папаху.

Он стоял на вершине холма, наблюдая за малышами, как те усаживались на большие санки. Вот они оттолкнулись, с визгом и веселым хохотом покатились вниз. Другая группа ребят, похожая на муравьев, внизу строила снежную крепость. Возле них, растопырив крылья, стоял старый ветряк. С вершины горы деревья, амбары и даже школа казались маленькими, картинно-игрушечными.

Витя хотел идти домой, но увидел Федю Смоляного. Щеки у него горели. Как видно, мороз и ветер были ему — нипочем. Тяжело дыша, он вез в гору пустые санки. Ему помогала девочка в серой заячьей шубке.

Гора была высокая, крутая, редко кому удавалось благополучно спуститься к реке.

Федя сел верхом на санки, рядом пристроилась заячья шубка, и они поехали.

Не проехав и двадцати метров, Федя зарылся головой в снег.

Витя стал смеяться:

— Эх ты, горе-катальщик!

— А ты… сам… попробуй! — отряхиваясь от снега, ответил Федя. — Стоишь… смотришь!

Стайка ребят загалдела:

— Он всегда так…

— Глядит на других, а чтобы самому — трусит!

Заячья шубка серьезно посмотрела на Витю:

— А, может, не трусит?.. Хочешь прокатимся вместе?

Лучше всего было повернуться и уйти, но Витя вдруг запальчиво крикнул:

— А вот возьму и поеду! Сам, без тебя!..

— Ты… поедешь? — удивилась девочка.

— А вот и поеду! — повторил Витя.

Он спохватился, что сболтнул лишнее, но отступать было поздно.

Витя посмотрел на стоящий внизу ветряк, на речку, зажмурился. Он помнит, что лег плашмя на чьи-то санки, закрыл глаза, полетел в пропасть.

Санки встряхивало. Они прыгали, как лягушка. С невероятной скоростью навстречу бежали хаты, речка и мельница. Ветер мертвой хваткой вцепился в воротник, яростно трепал его и дергал, точно хотел оторвать вместе с сукном. Глаза, кроме белесой пелены, ничего не различали.

Половину горы Витя проехал благополучно. Потом — хлоп! — санки вывернулись, покатили порожняком. Витя на животе заскользил следом. Некоторое время рядом бежала оброненная с головы шапка и… отстала. Витя ехал на спине, на животе, по-заячьи кувыркался через голову. Ему казалось, что спуск с проклятой горы никогда не кончится.

Он видел вращавшийся горизонт, стоявшее боком небо. Вершина бугра, как бы тронувшись с места, бежала рядом, то с правой, то с левой стороны.

Витя докатился до ветряка: дальше катиться было некуда. Он встал на ноги, ощупал руки, ноги, голову. Все было цело.

Витя с трудом выдохнул:

— Фу-у-х!.. Чуть сердце не оторвалось!..

Речка, горизонт и ветряк стали на прежнее место. Над головой пролетела ворона. Летела она низко, лениво махая крыльями. Витя видел вытянутую шею птицы, плотно прижатые к брюшку лапы и распущенный веером хвост.

«Кар!» — точно поздравляя Витю с полетом, каркнула ворона.

Только теперь его догнала отставшая шапка. Витя отряхнул ее от снега, надел на голову.

Он увидел, как с вершины бугра оторвался серый комочек и быстро скользил вниз. Витя узнал девочку в заячьей шубке. Как он ненавидел, как презирал ее! Ведь из-за нее он потерял шапку и с позором катился до речки! Теперь он хотел, чтоб и она в своей шубке кувыркалась через голову…

Однако этого не случилось. Он едва успел отпрянуть в сугроб, когда санки с шубкой, мелькнув, промчались мимо.