Николай Павлов - Рассказы о Вадике и Жене

Однажды мама заметила, что он читал в постели, ловко спрятав книжку под одеяло. Мама возмутилась, пригрозила совсем запретить чтение. Вадику стало стыдно, но он не очень раскаялся, а решил быть осторожнее. Вон Женьку, небось, всегда в пример ставят, а кто ему «Всадника без головы» дал? Она!

Вадик привыкал к тройкам. Валька Гребнев, верный друг, не советовал унывать.

Упреки Женьки Рузиной Вадик переносить не мог. «Характерами не сошлись», — думал он, размышляя над отношениями с Женькой.

Вот она бежит, как всегда торопливая и «ужасно занятая».

— О-о, ты еще уроки не приготовил? Ах, нам сегодня так много задано! Задачу целый час решала. И так и этак, — ух, трудно!

— Понятно. Для задач нужен этот, как его называют… Талант — во!

— Что-о? Говоришь… ты думаешь, я бестолковая, да? — вскипает Женя и от возмущения еще больше вытягивается, чтобы посмотреть на Вадика как можно презрительнее, сверху вниз.

— Угу, — соглашается тот.

Женя стремительно, как балерина, повертывается на носках, но не уходит. Она уже справилась с обидой, говорит спокойным тоном:

— Вожатый в отряде велит нам, старшим пионеркам, за малышами дома приглядывать, помогать им. Ну, в общем… воспитывать! Значит, я и тебе обязана, помогать…

— Задачи решать? — язвительно спрашивает Вадик. — По часу, а то — по два?

— Ты… ты несносный ребенок, уверяю тебя, — внешне спокойно, совсем по-взрослому, говорит она. — На трояшки съехал. Погоди, как-нибудь… всерьез займусь тобой!

И убегает, длинноногая, размахивая руками и косами. Ишь, словами-то какими сыплет: «уверяю тебя», «всерьез займусь»… Важности напускает, зубрила!

Нина Матвеевна строго выговаривала Вадику каждый раз, когда он был плохо подготовлен. Это случалось все чаще, и, вот однажды он принес из школы записку. Мамы дома не было; в школу пошла бабушка.

Пока учительница говорила, что Вадик — мальчик способный, бабушка соглашалась. Не возражала она и против того, что он стал хуже учиться. Но как только речь пошла о «разболтанности» внука, бабушка поджила губы. Одно дело, если она сама бранит его, и другое, когда о нем плохо говорят посторонние.

И вот, пожалуйста: «разболтанность!» Бабушка смолчала, только вздохнула. Она рассердилась на Нину Матвеевну за ее суровость. Дома бабушка побранила Вадика, но он безошибочно понял, что это лишь, «для порядка» и что гроза миновала.

За ужином бабушка подала любимое мягкое сахарное печенье, которое, если его на две секунды опустить в чай, тает во рту, как кремовое пирожное. Мама узнав, что учительница вызывала родителей, накричала на Вадика. Она взяла с его тарелочки печенье и сложила в коробку. Вадик тотчас убежал из кухни в комнату, прилег на кушетку, горюя в одиночестве.

Из кухни донеслись приглушенные голоса. Он насторожился.

— Резко с мальчишкой обошлась, грубо. К чему? — Это был голос бабушки.

— Куда же годится: родителей начинают в школу вызывать.

— Ах, нет у тебя к мальчику подхода!..

Минут через десять мама строго позвала:

— Иди кушать, Вадик.

Это означало, что наказание кончилось, начался «подход».

— Не хочу, — безучастно ответил Вадик.

— Что значит «не хочу!» — Мама сердилась, и все же Вадик уловил в голосе еле приметные нотки жалости, раскаяния. — Смотри, долго приглашать не буду.

— Расхотелось, — упрямо повторял он.

Бабушка молчала, но она, наверное, бросала укоризненные взгляды на маму.

Вадик без колебания выдержал характер. Он почувствовал, что может отстаивать свою независимость не только перед Женькой, но и перед взрослыми…

День ото дня бабушке становилось с ним труднее. Иногда он жалел свою ворчливую и все-таки добрую, славную бабушку, но книги брали над ним такую силу, что уроки решительно не шли на ум. Даже в школу ходить расхотелось.

…Все рады были папиным письмам; Вадик в особенности, потому что папа не забывал присылать ему приветы, а на конверты наклеивать новые марки.

Однажды пришла маленькая посылочка. На ней были написаны адрес, фамилия и имя мамы, а внизу стояло: «Для Вадика».

— Не троньте! Сам буду распаковывать, — категорически заявил Вадик.

Он знал, что мама, например, любит покупать сладости, папа — что-нибудь дельное…

Заводной трамвайный поезд из трех желто-красных вагонов с открывающимися нажимом кнопки дверьми, с подымающейся и опускающейся дугой, новенький, блестящий лаком был хорош. Приглашенный в этот же вечер Валька Гребнев сказал примерно так: «Вот эт-то механика, это техника на уровне!..» Он предложил сменяться на подвесную дорогу, но Вадик и слушать не захотел — «Папин подарок!»