Николай Павлов - Рассказы о Вадике и Жене

— Идемте скорее домой, — предложила она. — И все, все расскажем. Согласны?

Вадик кивнул головой.

Женя и Костя взяли его за руки, и все торопливо пошли к деревне.

Воинственно гикнув, Вадик сильно оттолкнулся палками и, присев, покатился с горы. За ним пустились вниз и другие лыжники. Вадик изо всех сил работал палками — он хотел проехать как можно дальше. Но лыжи, вот беда, глубоко продавливали рыхлый снег; на середине горы, царапнув оголившуюся землю, безнадежно остановились. Вадик досадливо ткнул острием палки, в темно-бурый песок, невесело посмотрел из-под руки на солнце и почти что шагом двинулся вниз.

Подождав у подножья товарищей, он снял шапку-ушанку и лихо, по-богатырски, с сердцем ударил ею оземь.

— Кончилась, ребята, зима!

Будто назло сейчас хотелось покататься так, чтобы ветер гудел в ушах, чтобы душа уходила в пятки. А гора вон какая стала, пятнистая, неприветливая. Ребята заикнулись было о санках, но Вадик отказался слушать такие несерьезные разговоры. Среди сверстников его слово имело вес. У Кости Криволапова он кое-чему научился и мог опрокинуть на лопатки любого из одноклассников. Кроме этого, он считался в своем третьем классе одним из лучших учеников, только Саше Желтовской, пожалуй, уступал, да и то лишь по чистописанию.

Вадик в раздумье поднял шапку и, не надевая ее, побрел к дому.

В дверях квартиры повстречалась Женя Рузина.

— Накатался? — спросила она.

— Угу, — мрачно пробормотал он.

Сняв лыжный костюм, он вытащил из сумки книги, тетрадки, потом отложил, их в сторону и, пригорюнившись, сел на кушетку. Из коридора послышалось ворчанье бабушки:

— Опять, непутевый, в кучу все свалил: шапку, костюм, рукавицы…

Что за жизнь!.. Вадик пересел за стол. Не могут понять, что человеку и безухого тоскливо. Прощайте лыжи, прощайте азартные гонки… Сиди теперь дома, жди лета.

Вадик первым долгом взялся за задачи. Арифметику он любил. Папа говорил, что математика — душа техники. Она нужна инженеру, токарю, мореплавателю, летчику.

Отца недавно перевели в экспериментальный цех завода, и он уехал в командировку испытывать новые дизель-моторы.

Скучно без папы… Вадик знал, что мама с бабушкой частенько спорят о его, Вадика, воспитании, даже иногда ссорятся. Такому странному положению он немало удивлялся. Они воображают, будто ученик третьего класса ничего в жизни не смыслит, будто любой шаг его надо контролировать… Папа ни с кем не спорил, а слушаться каждого его слова, было приятно. Он скажет — и не подумаешь, что можно, не исполнить или забыть.

Покончив с арифметикой, Вадик вспомнил, что Женя вчера обещала принести из библиотеки новую книжку. Что еще на сегодня задано? А-а, повторить стихотворение «Осень». Выдумала же Нина Матвеевна: «Осень» повторять весной! Он это стихотворение выучил вместе с Женей, когда был дошкольником.

Женя не сразу дала книжку. Она распоряжалась в комнате, будто настоящая хозяйка, наводила порядок. (Ох, и любит Женька подражать взрослым!) Поправила сбитый Вадиком половик, смахнула с этажерки несуществующую пыль, потом взялась пересказывать содержание книги. Известно, язык у Женьки без костей.

— Не надо, перестань! — Вадик зажал уши. — Читать будет неинтересно.

Женя посмотрела на него чуть свысока, но Вадик не рассердился. В те далекие годы, когда он еще не учился в школе, его злило, что Женя «задается». Теперь нисколечко. Неважно, что она на класс старше. Зато он дважды получал похвальные грамоты, а Женя за три года — ни разу. Жаль только, что Женя вон какая долговязая, а он почему-то маленький. Все говорят, будто он за зиму вырос, а Вадик этого не замечает. Женька, как липка под окном, — тянется и тянете я! «Я — в маму», — любит говорить она. Это, наверное, правда; тетя Аня в самом деле высокая, повыше, пожалуй, даже Вадикова папы.

— Ты послушай, послушай же, — тараторила Женя, которую конфетами не корми, а дай вволю поговорить. — Ну, послушай, Вадечка.

— Не хочу, — с достоинством отвечал Вадик, подчеркивая твердостью тона свое равноправие с Женей.

Ушло время, когда его называли «ребенком» и еще — «вихрастым». Он теперь стригся так, чтобы вихра на макушке не было, — довольно челочки надо лбом.