Дина Бродская: Белоснежка

Аришка и Улька сидели, прижавшись друг к другу; на коленях у Ульки лежал костыль. Девочки давно знали наизусть сказку про Белоснежку. Но каждый раз они слушали ее точно впервые.

А когда Ксенька рассказывала о том, как злая мачеха дала Белоснежке отравленное яблоко, Аришку бросало в дрожь, хотя она знала, что Белоснежка останется жива и выйдет замуж за королевича.

Каждую зиму в Зоологическом саду открывался каток. У входа на каток всегда толпились пресненские ребята. Они с завистью смотрели на разрумянившихся от мороза барышень в меховых шапочках. Барышни держали подмышкой коньки „снегурка“ и пересмеивались с гимназистами. Много здесь было студентов и кадет, которых пресненские мальчишки дразнили „башлычниками“. Кадеты носили белый суконный башлык, повязанный крест-накрест поверх шинели. Все эти счастливцы имели пятнадцать копеек и могли купить входной билет на каток.

Когда „зоологический“ сторож, маленький крепкий старикашка с метлой, прогонял ребят от входа, они бежали в Волков переулок, куда выходил высокий деревянный забор сада.

Ребята знали в переулке три двора, где помойки и сараи примыкали к саду: двор Петухова, двор Грибунина и двор Козловой.

Но занять в этих дворах помойку и крышу сарая было нелегко. Здешние ребята не пускали чужих, особенно в праздничные дни, когда в саду играла военная музыка.

В один из холодных ноябрьских дней у входа в Зоологический сад появилась пестрая афиша:

„Сегодня, 27 ноября 1903 г., здесь состоится торжественное открытие катка. Играет оркестр военной музыки. Праздничная иллюминация. Призы за лучшее катанье“.

Ксенька и Аришка прибежали во двор Козловой только в пять часов вечера. Раньше они никак не могли выбраться, потому что ходили с Анной на Москва-реку, к Горбатому мосту, полоскать белье.

В углу двора на обледеневших краях помойки уже топталось человек пять мальчишек. Они заглядывали через забор, а на самом заборе сидел Васька Стамескин.

У Аришки вытянулось лицо.

— Опоздали! И тут занято…

— Ксенька и Аришка — чугунок да крышка! — закричали мальчишки.

А Васька Стамескин забарабанил ногами по забору.

— Уже началось. Вась? — спросила Ксенька.

— Буду я вам рассказывать! Как же! Спали б дольше, барыни! — захохотал Васька.

Аришка с Ксенькой натащили кирпичей и подложили их к забору, но все щели с той стороны оказались залепленными снегом, и ничего нельзя было разглядеть.

Так прошло с полчаса.

Девочки хотели было уходить, как Васька их окликнул:

— Так и быть. Полезайте, барыни, на помойку, а мы побегаем: ноги очень озябли. Видно, еще не скоро начнется…

— Верно! Сбегаем, Вась, на Пресню! — закричали мальчишки.

Васька спрыгнул с забора и побежал с товарищами к воротам.

Ксенька и Аришка полезли на помойку. Лезть было неудобно, потому что, боясь озябнуть, они навертели на себя поверх ватных кацавеек большие вязаные платки, а на ногах у Ксеньки были тяжелые отцовские валенки. Не успели они взобраться наверх, как откуда-то появилась старуха с мусорным ведром.

— Куда вас нелегкая занесла? Волков да зайцев в клетках, что ли, не видали? Слезайте, озорницы!

— Сейчас слезем, бабушка.

Ксенька и Аришка спрыгнули на землю. Когда старуха выпростала ведро и ушла, подруги снова взобрались на помойку. Забор доходил им до подбородка, весь сад был отлично виден.

Тянулись длинные белые аллеи, недвижно стояли посеребренные инеем деревья. Над замерзшим прудом на проволоке покачивалась гирлянда разноцветных бумажных фонариков.

В глубине сада в зимних вольерах протяжно выли волки.

— Скучают звери, — сказала Ксенька.

Вдруг заиграла музыка и заглушила волчий вой.

— Началось! Началось! — закричала Аришка.

На катке уже появились первые конькобежцы — четверо молодых людей в серых вязаных шлемах и таких же фуфайках, студент и высокая худая дама.

Обледенелая беговая дорожка тянулась вдоль забора. Обгоняя друг друга, по дорожке проносились всё новые и новые конькобежцы.

— Вот бы нам так покататься! — вздохнула Ксенька.

— А фонарики-то какие!

Музыка заиграла вальс „Над волнами“.

На беговой дорожке из-за елок показалась девочка лет тринадцати, одетая в белую меховую шубку. Из-под горностаевой шапки развевались белокурые локоны. Стройные ноги были обтянуты белыми гетрами. Девочка ловко скользила по льду.

Когда она приблизилась, Ксенька и Аришка увидели ее розовые щеки и красные губы.