Борис Лобков - Зачем нам чучела?

— Клавдия Ивановна, — сказал Сашка. — Я хочу сказать, что в прошлый раз я не выучил урока и поэтому сегодня не смогу повторять со всем классом.

Улыбка слетела с Гериного лица.

— А почему ты не сказал об этом вчера? — спросила Клавдия Ивановна Сашку.

— Я боялся, — сказал Сашка.

— А почему ты сказал об этом сегодня?

— Я понял, что обманывать некрасиво, — сказал Сашка.

— Я спрошу у тебя этот материал в понедельник, — сказала Клавдия Ивановна.

— Хорошо. Я буду знать, — сказал Сашка, сел и посмотрел на Геру, который чуть не лопнул от того, как Сашка здорово вышел из тяжёлого положения.

— Вот он, Ильичёвск, — сказал Вовка.

За бетонным молом, на котором стоял полосатый маяк, виднелись крановые стрелы. За ними на берегу раскинулся город.

— Минут через десять подойдём к причалу, — сказал Вовка. — Ты будешь с нами возвращаться?

— А когда вы отходите? — спросил Котька.

— В пятнадцать ноль-ноль, — ответил Вовка по-морскому.

Котька надел рюкзак и приготовился к выходу на берег.

«Пилот» обогнул полосатый чёрно-белый маяк. Он был ниже, чем маяк в Одесском порту, и Котька впервые увидел близко его тяжёлые гранёные стёкла.

На моле коричневые от солнца мальчишки забрасывали удочки. Как паутинки, сверкали лески. Штурман выключил двигатель, и «Пилот», найдя место среди кораблей, медленно подошёл к причалу. Деревянный причальный брус затрещал, и «Пилот» остановился.

— Так в три! Не забудь! — крикнул Вовка Котьке, когда тот прыгнул на причал.

Котька шагал под портальными кранами. Это было немного страшно, когда стрела с грузом проплывала над головой в синем небе и кран, тихонько звеня, катился по рельсам. Котьке казалось, что он идёт под большой движущейся крышей. Высоко вверху из окон выглядывали лица крановщиков, они не сводили глаз с грузов.

Гудели буксиры, оставляя за низкой кормой буруны.

Котька почти бежал. Сердце его колотилось: ещё два часа назад он был дома, в Одессе, на прохладной улице Гарибальди, пахнущей морем и акациями. А теперь он идёт по тому месту, куда они с Сашкой мечтали прийти вдвоём.

Здесь всё было новым: краны, причалы и даже маяк, совсем не похожий на воронцовский, и ветер, пахнущий углём, морем и ещё чем-то. Котька на радостях так разволновался, что совсем забыл об опасности: прямо перед ним подымался из воды высокий борт, на котором было написано «Юрий Гагарин». Увидев его, Котька рванулся в сторону и, спрятавшись за угольными горами, начал рассматривать корабль своего отца. Он нашёл иллюминаторы его каюты: стёкла были опущены (Котька знал, что они опускаются автоматически, стоит только нажать кнопку). Из одного иллюминатора свешивалась связка тараньки. Папа её очень любил и мог есть с утра до вечера. Котьке вдруг очень захотелось взбежать по трапу, крикнуть вахтенному, что он сын старшего штурмана Байды, потом побежать вдоль надстройки, подняться на две палубы вверх и влететь в каюту отца. И тут же Котьке стало жаль Сашку, который остался в Одессе без мамы и без него…

Из двери каюты вышел человек в белой фуражке. Котька его узнал, это был радист дядя Витя. Радист поднялся к себе в рубку.

«Только бы не попасть знакомым на глаза», — подумал Котька и начал дальними путями пробираться к выходу из порта.

Он благополучно вышел через проходную порта, хотя его остановила женщина в синей гимнастёрке с зелёными петлицами и красными от помады губами.

— С парохода «Гагарин», — соврал Котька. — У меня там папа и мама, а я иду в город.

Женщина ничего не потребовала у Котьки, и когда он прошёл, то даже почувствовал к ней симпатию: ведь можно же придраться, потребовать пропуск и не выпустить.

— Я только в магазин и скоро возвращусь, — добавил он и оказался за воротами порта.

Котькино сердце радостно забилось. Вот она, мечта, — рядом.

Улица, обсаженная совсем молодыми деревцами, такими молодыми, что они не давали тени, вела к центру.

Это был необыкновенный город. Здесь всё было новым. И дома, что встали вокруг площади, и новые таблички — белые-белые, на которых было написано «Площадь Труда», и новые вывески на магазинах «Продукты», «Промтовары», книжный магазин «Маяк». И много новых транспарантов.