Кира Михайловская - Мальчик на главную роль

— Ладно, — сказал Глазов. — Спасибо. Всё.

Небольшой перерыв — и снова работа.

Алёша стоял около павильона один, словно о нём забыли. Он всё ещё был загримирован и одет.

— Давай в павильон! — закричал ему подошедший администратор, которого, несмотря на солидный возраст, всё называли Петрушей.

Алёша очнулся.

— Никуда я не пойду, — буркнул он.

— Как это не пойдёшь! — возмутился Петруша. — А ну не рассуждать!

Алёша нехотя поплёлся следом за Петрушей.

В павильоне Балашов, в эсэсовской форме, хорошо пригнанной к его плотному телу, в тонких шевровых сапогах, хищной, пружинистой походкой подошёл к Алёше.

— Не узнаёшь меня, Алёша? — спросил он. — Ты меня где-нибудь видел?

Алёша пристально посмотрел на Балашова.

— В каком-нибудь кино ты меня видел?

— Нет.

— Он меня не помнит, — сказал Балашов, повернувшись ко мне. — Он хороший человек, и мерзавцы не запоминаются ему.

— Запоминаются! — вдруг просиял Алёша. — Вы у Кириллова в третьей серии чемодан украли.

— Верно! — обрадовался Балашов. — Украл. Но неужели ты меня помнишь? Ты правду говоришь? Послушай, он меня помнит. Эй, Глазов, этот мальчик помнит меня. Ай да молодец! А как я потом дрался, ты помнишь? Помнишь, как я Кириллова оттузил?

— А вы по-настоящему дрались?

— Попробуем, тогда узнаешь.

И он ловким взмахом руки сбросил с Алёшиной головы ушанку. Алёша на мгновение опешил, а потом скинул полушубок и, подойдя к Балашову, неожиданно ударил его по корпусу кулаком. Балашов крякнул и принял защитную стойку. Он выдерживал град ударов, не уклоняясь, давая возможность мальчику избить гестаповца, и вдруг ловким приёмом перехватил Алёшу чуть ниже пояса и уложил его на пол.

— Сдаёшься? Сдавайся, тогда отпущу.

Алёша молчал. Балашов прижал его ещё сильней.

— Сдаёшься?

Алёша побагровел, но молчал.

— Перестань! — сказал я. — Чего пристал к человеку!

Балашов стукнул ладонью Алёшу по спине и отпустил:

— Молодец! Заметьте, он не сдался. Но вот уж в следующий раз я с ним разделаюсь!

Разгорячённый, взъерошенный Алёша поправлял одежду.

— Давайте снимать! — крикнул Глазов.

Когда все заняли свои места и зажёгся свет, он скомандовал:

— Мотор!

Сцена повторилась. Но выглядела она совсем иначе. В ней появилась свобода и раскованность.

Балашов преобразился на глазах. Он подошёл к мальчику и заглянул ему в лицо. Голос его звучал мягко, вкрадчиво. Расслабленная улыбка скользила по губам. Алёша смотрел на него со скрытой яростью. Глаза его блестели. Он ещё не остыл от драки.

— Нет! — крикнул он и вскочил с места.

Он как будто хотел бежать, но большая рука Балашова пригвоздила его к табуретке. Балашов тихо засмеялся:

— Посмотри на меня.

Он уговаривал мальчика, он гипнотизировал его своим бархатным, властным голосом, он не грозил сжечь деревню, он только пошутил насчёт деревни и бабки, но леденящая эта шутка заставила Алёшу сжаться. Долгая пауза, казалось, заключила в себе все колебания мальчика.

— Гад, — прошептал он наконец со всей силой ненависти.

Я выключил мотор. Глазов, не ожидавший такого преображения Алёши, не двигался с места. Даже равнодушный ко всему пожарник с интересом уставился на Алёшу.

— Ну как?.. — неуверенно спросил Балашов, оглядывая присутствующих. Он снова превратился в доброго толстого человека. — Как? — повернулся он к Алёше, будто Алёша мог что-нибудь сказать ему.

— Дубль! — пришёл в себя Глазов.

Мы сделали ещё два дубля, и Глазов поздравил всех нас: мы нашли актёров!

— Благодарю вас, вы свободны, — сказал Глазов всем, кто был в павильоне, и подошёл ко мне: — Ты действительно нашёл его случайно?

Я подтвердил это и добавил несколько подробностей своей погони за мальчиком. Глазов смеялся, его ассистенты, привлечённые нашим разговором, подошли поближе.

— А где Алёша? — спросил я, оглядевшись.

— Переодевается, наверное.

Я заторопился в гримёрную. Балашов перед зеркалом снимал грим.

— Опаздываю на спектакль. К вам придёшь вовремя, а уходишь с опозданием на три часа. Поесть теперь некогда, придётся лезть на сцену голодным. Играю Фальстафа, весь спектакль буду муляжную ветчину жевать, а в животе пусто.

— Алёша где? — перебил я Балашова.

Балашов оглянулся растерянно:

— Я думал, он в павильоне остался.

Алёши не было нигде. В костюмерной Валечка примеряла кружевной воротник испанского короля.