Феликс Маляренко - Суворовец Соболев, встать в строй!

— Ребята, давай сюда, — махнул рукой Лыча, увидев Витьку.

— А я думал, ты в увольнении, — удивился Витька.

— Не в увольнении, а в самоволке. Два шара по инглишу отхватил. Вон ротный Санеев пасёт, каждый час проверяет, чтоб в самво не ушёл. А я ему сказал, не уйду, значит не уйду. Не верит. Да если мне нужно будет, я ночью свалю или на неделе. Да и надоели они мне все.

— Кто, офицеры? – в Витькином голосе слышалась робость.

— Офицеры надоесть не могут. Кадеточки. Вот в воскресенье отдохну, а завтра от кого-нибудь опять письмо придёт.

— Лыча, помоги письмо девушке написать, — тихо попросил Витька и тут же оглянулся: не слышит ли кто.

Петька слегка улыбнувшись, посмотрел на Витьку.

— В седьмой роте девушка? Молодец! Хвалю! Наверно, хочешь, чтоб она влюбилась.

— Ну-у-у, — потянул Витька.

— Всё понял! Вопросов больше нет. Она блондинка, брюнетка, шатенка?

— Нет, у неё золотые волосы и глаза, как небо.

— Рыжая! – определил Лыча. – Рыжая – это хорошо.

— А может, не надо, — прошептал Санька.

— Нет, рыжие тоже красивые бывают. Не боись, не дрефь!

— А у меня письмо, – хотел похвастаться Витька, но Санька толкнул его в бок.

— Ты что толкаешься? У меня письмо из дома.

— Ну и как там погода во Владике? – поинтересовался Лыча.

— Погода ничего. Мама посылку выслала.

— Владик – самый лучший город в мире, — вздохнул Петька. – В морское имени Макарова пойду. Но ты как посылку получишь, земляков не забывай, — и вдруг встрепенулся.- О, мужики, хотите случай расскажу.

Этим летом мы ездили на спартакиаду суворовских училищ в Москву. Я там, в финале по боксу кадету из Орджоникидзе проиграл. Так вот, в одной парикмахерской я такую девушку встретил. У-у-у-у. – Лыча прижал руки к груди и закрыл глаза. – Она меня стригла. Ресницы у неё, во, — Лыча рыбацким движением показал длину ресниц на уровне среднего пескаря. – А глазищи голубые, голубые, во, — изобразил пальцами Лыча, и Санька подумал, что не всякий бинокль имеет такие широкие стёкла. – Так она своими ресницами хлоп, хлоп и сразу втрескалась. – Откуда Вы? – Ну, я:

— Смотрите на погон. Видите «Д» — Дальний Восток!

Тут она руками как всплеснёт, а в руках у неё бритва:

— Ой, там же медведи! Тайга! – чуть не зарезала со страху.

— Да, медведи, — говорю я. – А они у нас по училищу шастают. Мы им клички даём и из столовой хлеб с сахаром таскаем, чтоб с голоду не подохли…

Смотрю, моя парикмахерша побледнела. Ну, я дальше:

— Да что медведи. К нам тигры запросто заходят. Бежишь на зарядке, а он встаёт посреди дороги и зевает во всю пасть. То ли не выспался, то ли не наелся. Ты к нему подойдешь и скажешь: «Брысь, проклятая кошка! Марш в лес!» Так он ещё не торопится уходить, будто не боится».

— Тигры, — сказала она, и гляжу, вот-вот в обморок брякнется. А у меня к этому времени только половина головы стрижена. Ну, думаю, хватит пугать.

— Да что тигры, у нас волки в живых уголках у суворовцев пятого класса живут.

— Волки?

— Да не волнуйтесь, — говорю я ей. – У нас каждый охотник белке с пятидесяти метров в глаз попадает. – А женщины, сами понимаете, чёрт не разберёт. Загадка. Тут ей белок стало жалко. И я её: «Да что белки, знаете какие у нас трудные условия. Комары величиной с воробья. Сядет, присосётся, так на щеке — флюс!» А она…

— Товар-р-рищ суворовец, — неожиданно раздался над головой строгий голос Сорокина. – Не нар-р-рушайте форму одежды. Застегнитесь и идите на своё место. Здесь седьмая рота располагается.

— Да я к земляку, — начал медленно застёгиваться Лыча.

— Он к нам, — пробовал уговорить командира Витька. – Он нам письма помогает писать.

— Знаем мы ваши письма, — скороговоркой произнёс Сорокин. — Сначала письма, а потом компоты ваши выпьет.

— Компот?.. Я?... У них?.. – обиделся Лыча.

— Зачем… Зачем… Зачем сюда ходите? Идите к своим товарищам.

Петька Лычев, как-то грустно опустив голову, уже было побрёл в конец зала, но потом оглянулся.

— Вить, завтра приходи, я сегодня вечером подумаю.

В зале погас свет, по экрану покатился ящик со взрывчаткой. Начался журнал «Фитиль». Зал взревел от радости. Но если бы на экране высветился журнал «Спорт», зал бы от радости взорвался.

В понедельник до построения после уроков Витька успел сбежать в городок, где находились казармы трёх старших рот. Вернулся он запыхавшийся, в перекрученной шинели и сдвинутой на затылок шапке, звёздочка которой смотрела на ухо. Витька успел втиснуться в строй до команды «Становись!» и выдохнул: