Алёна Маляренко - На берегу

– Ну что ж… Начнём по порядку? – существо подкинуло дров в костер и заговорило.

Голос был мерный и тихий, как будто где-то далеко отыграла музыка и последним отзвуком дрожала струна. Но он не печалил, он согревал как последняя надежда. И путешественники, сжавшись у костра, удивленно слушали его.

– Я не знаю, кто вы. Я не знаю, кто я. У меня была возможность разобраться: столько со мною рядом перебывало разных существ – мудрых и странных, добрых и злых – можно было бы попросить у них в этом помощи. А я не смогла. Потому всё так же сижу и сижу на берегу реки.

Жизнь – это Река, впадающая в Океан. Она стремительно рвется вперёд, теряется вдали и… проносится мимо меня. Волна обгоняет волну, свистит и мчится ветер. И те, кто в Реке, кто движется вместе с водою и ветром, – те и живут. А я… Я просто сижу на её берегу.

Верите ли, мне необъяснимо приятно вот так вот сидеть и смотреть на тех, кто живёт. Они занятны: такие разные, и такие похожие в одночасье. Некоторые из них, целеустремленные и решительные, пытаются покорить Реку. Они движутся, никого и ничего не замечая вокруг, как будто пытаются обогнать волны и достичь какой-то своей, собственной цели раньше, чем туда добежит вода, не обращая внимания ни на кого. Всё для них – движение, а мир для них – Река.

Есть и другие, авантюристы и мечтатели. Они не стремятся гнаться за Жизнью. Им просто нравится то нежиться на водной глади, то рисковать, носясь по валам. Уж если они с кем и соревнуются, так это с другими Плывущими. Мне иногда кажется, что им всё равно, что там, в конце Реки, куда она течёт и куда несёт их – лишь бы покуражиться! Они бросают вызов каждому успешному пловцу, а прежде всего – друг другу.

Были среди Живущих и отчаянные смельчаки, намеревавшиеся побороть течение и плыть против него. К чему? Неужели их цель – не та, что у всех остальных? Видимо, да. Но, несмотря на отчаянные усилия, широкие взмахи и гребки, их продвижение к Истокам так незначительно и так временно! Вода неизменно относила их к Океану, измученных, но непокорённых.

Видела я и иных, влекомых волнами с хмурой, решительной обреченностью. Они не поднимая головы, гребут и гребут в никуда, видя перед собою только отражение собственного отчаяния в бурных водах. Мне не известно, зачем они однажды вошли в Реку, почему их не прельщают ни Океан, ни Истоки, ни Берега, как непонятно и то, какая сила всё ещё удерживает их наплаву.

Но страшнее всего было видеть обессиленных – плывущих на спине, ещё живых, но уже отрешённо глядящих вверх и не видящих ни неба, ни Реки. Как мёртвые, они перекатывались бревнами в быстром потоке и исчезали в нём навсегда.

И те, и другие, и третьи, и даже последние всё-таки были и оставались частью Жизни, частью Реки, её настоящим, прошедшим и будущим, несмотря ни на что. Время от времени некоторые из них даже замечали меня и звали с собой. А я? Я остаюсь Сидящей на берегу.

Не потому, что боюсь потерпеть поражение в борьбе с Рекой и Океаном – мне незачем было бороться с тёмными тёплыми водами (пусть только позовут – и я нырну, чтобы умчаться в потоке навстречу вечности). Дело в ином. Как объяснить? Я просто ощущаю себя – лишней среди плывущих. Я улыбаюсь им – пусть вам повезёт и всё будет хорошо в вашем пути. Улыбаюсь – и машу им вслед рукой, и остаюсь на своём берегу.

Ещё, наверное, и потому, что мне иногда кажется, будто я оставлена здесь (Кем-То или Чем-То) совсем не зря. Пусть даже если и не всегда мне суждено сидеть на берегу, то хотя бы до тех пор, пока не найду этого Кого-То или Чего-То, чтобы плыть вместе с ним, вслед за ним. Или хотя бы не найду… себя. Ведь я до сих пор даже не знаю, кто я – Я, оставленная на берегу. Впрочем, начнем по порядку?

Долго я ощущала себя деревом. Живое существо увидал во мне однажды старый Чарг, теперь мой верный друг. Правда, когда он впервые спустился с неба на песок возле меня, обошёл вокруг, кося чёрной бусинкой внимательных глаз, почесал недоумённо лапкой клюв, он ещё не был другом, а скорей случайным первым встречным птахом. Прокашлявшись, Чарг сам завел беседу:

– Ммм-да-с-с-с… Что мы имеем? Самочка, определенно самочка, да-да. Только какого вида?

– Кто – я? Вы это – обо мне? – и смутилась, и обрадовалась я, то ли нежданному собеседнику, то ли звукам собственного, такого нового для меня, моего голоса, то ли тому, что вообще, оказывается, умею говорить. – А откуда вы… узнали?