Фрида Вигдорова - Мой класс

Наконец дверь снова отворилась, и появился Шура с высокой немолодой женщиной в пальто, накинутом на плечи. Мы внимательно смотрим на обоих, стараясь прочесть ответ на их лицах, но они идут не спеша, разговаривают о чём-то и даже не смотрят в нашу сторону. Румянцев и Воробейко кидаются к воротам, за ними — остальные.

— Александр Иосифович! Ну что? Как? Он или не он?

Шура остановился и поднял обе руки: в каждой было по карточке — два одинаковых снимка, только один сильнее выцвел и пожелтел. И на обоих снимках мы увидели одно и то же: молодую женщину в белой блузке и отца с мальчуганом на коленях.

— Ур-ра! — закричал Гай, и все дружно подхватили.

Взлетели вверх шапки Лабутина, Савенкова, ещё чья-то, и, конечно, поднялся невообразимый шум; впрочем, он быстро сменился сконфуженным молчанием, потому что женщина сказала с лёгким укором: «Здравствуйте, дети». Тут мы сообразили, что на радостях забыли поздороваться, забыли об всём на свете, кроме одного: Вова Синицын оказался действительно тот самый, настоящий и, значит, теперь поедет с Шурой к отцу.

Я извинилась за себя и за мальчиков. Шура представил нам заведующую детским домом Людмилу Ивановну Залесскую.

А к окнам белой дачи изнутри уже прилипли чьи-то лица и ладони, расплющились чьи-то любопытные носы.

— Пойдёмте, — сказала Людмила Ивановна, — я напою вас горячим чаем.

— А как же инфекция? — спросил Лабутин.

Людмила Ивановна внимательно посмотрела на него и на его сумку с красным крестом:

— Ничего не поделаешь, не морозить же вас тут.

— Вот это правильно, — вполголоса, но так, что слышали все, сказал Воробейко. — Пока мы шли, на нас все микробы перемёрзли.

— Я покажу вам Вову, — сказала Людмила Ивановна, введя нас в дом. — Но вы ему пока ничего не говорите, не будоражьте его. Мы с ним позже потолкуем.

Мальчики вытерли лыжи, оставили их в сенях, разделись, сложили на широкой скамье в передней верхнюю одежду и, осторожно ступая, словно боясь что-нибудь помять или сдвинуть, вошли в просторную, светлую комнату, на дверь которой показала нам Людмила Ивановна.

Посреди комнаты стоял на стуле лобастый белобровый мальчуган лет пяти и самозабвенно кричал:

— Скорей! Стихи придумал! Скорей слушайте! Скорей, а то забуду!

Вокруг него толпились детишки — некоторые были ещё меньше его; самым старшим было лет по девять-десять, не больше. Лобастый открыл рот, как видно собираясь обнародовать своё произведение, но увидел нас, соскочил со стула и кинулся навстречу. Нас тотчас окружили, и в одну минуту мои ребята перемешались с хозяевами.

— Что же ты придумал? — спросила я лобастого малыша.

Он не заставил себя просить и, поднимая белые брови, тараща глаза и забавно округляя рот, продекламировал свои стихи; они, как и их автор (судя по его внешности и интонациям), были в высшей степени жизнерадостны:

А вот ещё:

И ещё:

Ребята — все без исключения: и мои и здешние — громко захлопали поэту, но он, не успев перевести дух, сразу закричал:

— А теперь отгадайте, что такое: не мальчик, а зовут Мишкой, ходит по лесу и ветки ломает?

— Подумаешь, загадка! — прозаически говорит Соловьёв. — Ясно: медведь.

Лобастый мальчишка разочарован.

— Дурак! — шипит Игорю Рябинин и просит: — Ну-ка, загадай ещё.

В ответ раздаётся целый хор голосов: как видно, у каждого есть в запасе ворох загадок. Но лобастый и тут на первом месте — он кричит громче всех:

— Хитрая, рыжая, кур ворует — это что?

В самом деле, что бы это могло быть!

— Белка? — к изумлению товарищей, говорит деликатный Лёша.

Хозяева в восторге:

— Не отгадал! Не отгадал! Разве белка кур ворует? Она сама меньше курицы!

— Коза? — догадывается Лёша.

Снова радостный смех. Соловьёв, не вытерпев, вносит ясность:

— Лиса!

— А что такое — с четырьмя ножками, с двумя спинками, на чём спят? — спрашивает маленькая смуглая девочка.

Теперь мы уже понимаем, как надо себя вести.

— Диван? — высказывает Шура робкую догадку.

— Скамья? — спрашивает Савенков.

— Кровать! — победоносно объявляет девочка.

Когда в комнату снова входит Людмила Ивановна, все мы чувствуем себя старыми знакомыми. Нам только хочется разгадать ещё одну загадку: который Вова Синицын?