Николай Григорьев - Двенадцать поленьев

Все бойцы бронепоезда вступили в партию. Их пришёл поздравлять Анатолий Васильевич Луначарский.

— Будем теперь считать ваш бронепоезд коммунистическим!

Бойцам выдано кожаное обмундирование. Каждый получил куртку, брюки, ботинки с крагами, кожаную фуражку. Оделись бойцы в новенькое, построились — и красиво и внушительно: будто не одежда, а боевые латы поблёскивают.

Анатолий Васильевич был гостем на самодеятельном концерте, где ребята с бронепоезда спели, сплясали, прочитали стихи.

— Кончайте войну, товарищи, и за работу, — сказал Луначарский. — Впереди у нас сказочно заманчивые дела. Будем учиться. Будем развивать культуру завоевавшего власть пролетариата — культуру, по глубине и богатству содержания ещё невиданную. Будем строить коммунизм!

Бронепоезд «Гандзя» не застоялся на заводе. Заново одетый в броню, с более мощным, чем прежде, вооружением, он был двинут под Орёл. На всех боевых постах — у орудий и пулемётов — стояли коммунисты.

Каждый понимал, что после Орла отступать уже некуда. «Победа или смерть в бою!»

На фронт прибыла дивизия Латышских стрелков; в боях с белогвардейцами она не знала поражений.

«Гандзя» вошла в колонну бронепоездов с задачей: массированными артиллерийскими ударами содействовать успеху латышей.

Двадцатого октября, после кровопролитного сражения, Орёл был очищен от врага.

— Кто живёт в клетках?

Уже слышу ответы, бойкие и дружные голоса:

— Канарейки живут в клетках!

— Попугай!

— А у нас в клетке чижик!

— В зоопарке тоже клетки. И обезьянки в клетках, и тигры, и медведи, и серые волки...

— А у слона клетка без крыши, только забор. Потому что слон не выпрыгнет. Он очень тяжёлый.

— И у жирафа клетка без крыши. Потому что у него шея длинная, как труба. Он питается листьями с деревьев.

— Правильно. Всё правильно... А знаете, кто ещё живёт в клетках? Пожалуй, и не догадаетесь...

Письма!

Да, да, каждое отправленное письмо хоть немного, но обязательно поживёт в клетке.

Вот на улице почтовый ящик. Подходят люди и опускают письма.

Бабушка просунула в ящик открытку с картинкой. Это поздравление внучке. В город Псков.

Привстал на цыпочки школьник и тоже дотянулся до щели ящика. Он послал письмо в Москву товарищу. У школьников свои дела!

Остановился солдат. У него письмо в республику Коми. Должно быть, рассказывает матери, как красив Ленинград.

Из швейной мастерской, что напротив, выбежала девушка с напёрстком на пальце. Она на минутку, только до почтового ящика. Портниха шлёт письмо в Братск.

Всё наполняется и наполняется почтовый ящик...

Но вот подъехала маленькая юркая машина. На ней надпись: СВЯЗЬ.

Выходит шофёр, в руках брезентовый мешок.

Этот мешок — особого устройства. Подставишь его под ящик — щёлк, щёлк! — и ворох писем в мешке. А донышко ящика опять защёлкнулось.

Поехали дальше.

Машина с надписью СВЯЗЬ снуёт по улицам и переулкам города, не пропуская ни одного почтового ящика.

Так кружит пчела, перелетая с цветка на цветок.

Пчела, набрав нектара, улетает к себе в улей.

А машина, нагрузившись письмами, мчится на Главный почтамт.

Таких юрких почтовых машин колесит по городу множество. И все съезжаются к Главному почтамту.

Фырчат, толпятся машины во дворе. А большие круглые часы строго напоминают:

«Скорее сдавайте почту, скорее!»

Первым возвратился на почтамт Миша Стуколкин.

Открыл кузов машины.

Мешки полны писем и от этого толстенькие, грузные.

— Ну, тюлени, выползайте! — Стуколкин кивнул на часы. — Прохлаждаться некогда! — Мешки, конечно, не пошевелились. Ведь это же только мешки. Но Стуколкин парень весёлый, любит побалагурить. Он сделал устрашающие глаза:

— Ах вы, лентяи! Ну, сейчас проснётесь!

Да как примется выбрасывать мешки из кузова.

Из кузова — да на транспортёр, на транспортёр!

А это — бегущая лента.

Подпрыгивая на ленте, мешки помчались внутрь помещения.

А вот и клетки для писем.

Долго ли здесь письмам жить?

Нет, недолго — только до поезда.

Но сперва придётся распаковать мешки.

Вот мешок из автомашины Стуколкина. В нём перемешались разные письма: тут и от бабушки — в Псков, и от школьника — в Москву, и от солдата — в республику Коми, и от портнихи — в Братск... И ещё много всяких писем. Не затолкнёшь же мешок с ними в один поезд!