Владимир Добряков - Новая жизнь Димки Шустрова

Часам к шести опиловку закончили. А потом Димка все уже делал сам. Сначала в ход пошла желтая, шершавая на ощупь, бумага. Затем отец оторвал ему полоску серой бумаги с мелким зерном. А под конец, не менее получаса, Димка шлифовал сёрфинг бумагой с такой мелкой наждачной пылью, что даже под увеличительным стеклом ни одной зернинки нельзя было увидеть.

Сёрфинг заблестел, засиял, обогрел Димкину душу. Хоть на выставку — до того хорош.

Но оказалось — и это еще не все. Отец развернул тряпочку, и Димка увидел небольшой, зеленый, как трава, брусочек.

— Паста «Гойя», — сказал отец. — Для полировки.

На матерчатый лоскуток он наскреб зеленых крупинок пасты, положил на них блестящей стороной сёрфинг, потер с минуту и, перевернув, показал Димке. Еще ярче засияло изображение.

— Вот поработаешь так до второго, а то и до третьего пота — тогда и дарить можно.

Димка поработал. Хорошо пропотел — майка на спине стала мокрой. Но зато и было ради чего! Что в зеркало смотреться, что в его парус с волнами и фигурками девчонки и мальчишки — все равно. Только не совсем удобно — маловато зеркальце. А глаз весь виден — зрачок и каждая ресничка.

Спать Димка лег счастливый. Сёрфинг он взял на завод. Всем показывать не обязательно, но баскетболист пусть посмотрит.

Двухметровый гигант долго любовался Димкиной работой.

— Произведение искусства, — сказал он. — Высший класс обработки.

Никита Степанович тоже не меньше минуты рассматривал сёрфинг сквозь очки. Димку хвалить не стал, а на Сомова поглядел с одобрением:

— Вижу учителя. А что, Владимир Иванович, гляди, кадры-то подрастают. Кое-кому и носы платочком утрут.

Мастер подумал и принес Димке кругляшок овальной формы, длиной с палец.

— Ну-ка, слесарь-инструментальщик, опили чуток по разметке. Владимир Иванович, проследи.

— А что это будет? — спросил Димка.

— Главная деталь штампа, — рассматривая кругляшок, сказал Сомов. — Что в штампе главное?

Это Димка уже знал:

— Матрица и пуансон.

— Все правильно, — по своему обыкновению сказал отец. — Это и есть пуансон, что железную полосу рубит… Ну, пройдись слегка тут осторожно, а доводить вместе будем. Тут ошибки не должно быть. Зазор — только волосу пролезть.

Димка понимал — дело ответственное. Проведет раз-другой напильником и смотрит, все ли правильно…

В самом конце смены возле тисков появился тучный слесарь Егор Петрович. Над Сомовым он теперь вслух не подсмеивался, а Димке при встрече один раз даже улыбнулся.

— А парнишка-то, Владимир Иваныч, гляжу, привыкает, — вытирая руки тряпочными концами, сказал Егор Петрович.

— Привыкает, — кивнул Сомов.

— Этак, гляди, тоже орден заработает! — засмеялся слесарь.

— И такое может случиться, Егор Петрович.

Едва слесарь отошел, Димка удивленно посмотрел на отца:

— Он про какой орден говорил?

— Ну… который за труд дают. За ударную работу.

— Пап, а тебе что, орден дали? Он ведь про тебя говорил?

Димка теперь обращался к отцу на «ты».

— Про меня, выходит, — кивнул Сомов.

— Настоящий орден дали?

— Разве ненастоящие бывают?

— А какой орден? Как называется?

— Трудового Красного Знамени.

— А он где? У тебя?

— Где же ему быть — дома…

В трамвае Димка с нетерпением поглядывал в окно — когда же сквер будет?

Едва Надежда Сергеевна показалась на аллейке, Димка побежал ей навстречу.

— Мама! А у папы орден есть! Трудового Знамени!

— Что это значит? — подойдя к Сомову, спросила Надежда Сергеевна.

Тот смущенно улыбнулся:

— Дети — совесть мира. Всегда правду говорят.

— Позволь, а почему я ничего не знаю?

— Наденька, ну что же я буду…

— Ой, Сомов, — качнула головой Надежда Сергеевна. — Милый мой Сомов! Когда же я перестану удивляться тебе!.. — Она оглянулась на улицу, где одна за другой проносились машины. — Нет, ждать трамвая не будем. Берем такси. Тем паче, что я сегодня очень богатый человек — зарплата плюс гонорар.

Входя в калитку и увидев Алену с лейкой в руке, Надежда Сергеевна сказала:

— Ну, доченька, и ты хороша! Или тоже не знала об ордене этого великого скромника? — И Надежда Сергеевна постучала по спине Сомова.

— Знала, — улыбаясь, сказала Алена.

— Значит, и тебе прощения нет!

На орден, лежавший в атласной коробочке, Димка смотрел с любопытством и уважением. Осторожно потрогал его. Красивый. За ударную работу дают такой.