Корнель Макушинский - Скандал из-за Баси (журнальный вариант)

Бася слушала ровный шум голоса месье Диморьяка, жадно вылавливая слова, которые имели отношение к отцу.

— Жив ли он? — восклицал месье Гастон—Должен быть жив! Такой не пропадет... О, такой энергичный человек!

— Как это все было? — спрашивал пан Ольшовски.

— Плохо было, неудачно было! Мы взбирались на конях по горной тропе, она то и дело прерывалась. Отец этой мадемуазель ехал первым, за ним другой наш товарищ, я замыкающим, потому что моя лошадь поранила себе ногу. Мы продвигались очень осторожно, потом}' что шли без проводника... Он, скотина, напился и сбежал... Там страшно пьют... Бзовски, однако, торопил нас, потому что мы много времени потеряли из-за дождей. Вперед, вперед! Наши кони не раз перескакивали через расщелины, не раз мы закрывали глаза в ужасе... Дорога была тяжелая, но очень красивая. Тучи плыли под нами, над нами простиралась голубизна, выстиранная в ста грозах и высушенная на палящем солнце. Мы хотели до захода солнца взобраться на вершину горы, чтобы спуститься на ночлег в долину, лежащую примерно в половине нашей •дороги. Несколько часов спустя мы оказались в месте, которое, казалось, невозможно преодолеть. Нужно было возвращаться, искать какую-нибудь обходную дорогу и потерять несколько дней. Мы раздумывали над этим, отдыхая, потому что ноги лошадей, тяжело навьюченных, дрожали от усталости. И тогда случилось самое страшное: нас начал окружать туман. С гор стал стекать пронизывающий до самых костей холод... И это еще не все. Только тогда началось несчастье. Мы не видели ничего на расстоянии вытянутой руки Мы знали, что слева от нас — крутая сжала, а справа — пропасть. На месте стоять мы не могли, но не могли и ехать вперед. За каждым поворотом нас подкарауливала смерть.

— Нам не выбраться отсюда! — сказал наш товарищ.

— Должны выбраться! — закричал ваш отец.— Ведь этой дорогой, если это можно назвать дорогой, проезжали индейцы, ее преодолел знаменитый путешественник, аргентинец Чиффели. Мы, правда, хотим забраться еще дальше, но что удалось одному, удастся и троим.

Ваш отец старался поддерживать в нас отвагу, но он, к сожалению, не мог задержать ночь. Мы поспешно договорились оставить здесь коней и хотя бы ползком вернуться в относительно безопасное место, которое мы миновали три часа назад. Лошади (Смогут пережить туг ночь, а мы - нет. Мы захватили немного припасов и топлива и осторожно, шаг за шагом начали спускаться вниз. Холодно было страшно, а с нас ручьями лил пот. Ваш отец снова шел впереди, ощупывал рукой каждый камень, как осторожно ступающий слепец. Мы все трое были слепцами... Стиснув зубы, шли в полном молчании. Вокруг нас тоже все молчало. Поблизости гнезда смерти стихают все голоса. Если бы мы не слышали ни одного...

Месье Диморьяк отер пот со лба, снова переживая эти события.

— Вы услышали голос? — тихо спросил пан Ольшовски.

— Да,— тяжело произнес француз — Мы услышали рев скалистой земли. Какая-то страшная невидимая рука, какая-то глухая сила ударила в гору, а гора швырнула на тропу бесчисленное множество камней. По глухому грохоту мы поняли, что на нас катятся тяжелые глыбы. Я услышал глухой крик вашего отца, какой-то отчаянный приказ, какую-то команду. Но тут снаряд из темноты угодил мне в грудь. Только через два дня... Через два дня нашли меня, но только меня одного...

— А отец? Что случилось с ним?

— Никого не было на обрывающейся тропе, на краю ужасной расщелины. А слева была пропасть... Я был разбит, почти без сознания, но из последних сил требовал вести поиски. Моя совесть чиста... Было сделано все, что в человеческих силах. Неподалеку нашли нашего мертвого товарища, а вашего отца не нашли. Меня унесли далеко, в Луа. Я пробыл там три месяца, все время надеясь, что обнаружится какой-нибудь след... Все эти десять лет я не мог найти покоя. Последний крик вашего отца звучал в моих ушах. И вдруг, десять лет спустя...

— Скорее, скорее! Говорите!

Диморьяк мягко улыбнулся.

— Разве можно говорить быстрее, чем я? Но буду говорить еще быстрее... Мы получили известие, сначала очень неопределенное, потом более ясное. Американский естествоиспытатель, собирающий образцы для музея природоведения в Нью-Йорке, услышал в городе Гуаякиль, что в глубине Эквадора, среди племени хибаров находится белый человек, который — только не пугайтесь! — живет жизнью индейцев. Я не хочу говорить, как выглядит эта жизнь... Так как американца мучила эта загадка, а он собирался как раз в земли хибаров, он спешно двинулся в путь и недавно снова вернулся в столицу Эквадора с этим таинственным человеком. Ему нелегко пришлось с индейцами, которые не хотели отдавал» пленника, потому что им было жалко послушного работника, а еще — потому, что индейцы суеверно поклоняются тем, кто...