Эсфирь Цюрупа: Дед Илья и внук Илья

— Раз слон, два слон, три слона, четыре слона, пять слонов… — заикаясь, ответила ему Таиска.

Дед Илья всполошился:

— Что такое? Какие ещё слоны?

— Семь слонов, восемь слонов… — вздрагивающим голоском продолжала она.

— Не пропусти девятого, а то не поможет! — предупредил Илюша. — Всегда пропускаешь.

— Девять слонов! — набрав дыхание, сказала Таиска. — Десять слонов! — победно крикнула она и улыбнулась Илюше. Слёзы высохли.

— Ничего не понимаю. — Дед Илья развёл руками. — Мало нам львов с кисточками, теперь ещё слоны! Полный зоопарк!

— Да нет, — сказал Илюша. — Она слонов считала, чтоб не плакать. Знаешь, как здорово помогает? Это я её научил.

Здесь, на пустыре, до войны стоял завод и тот самый рабочий посёлок, который разрушили фашистские снаряды. А когда фашистов прогнали, дед Илья послал в Москву письмо. Он обещал вырастить много умелых строителей, потому что много надо восстановить и построить городов и заводов.

Прошли первые послевоенные годы. И вот настал черёд строиться и для Старой Узы.

В Староузский городской Совет прислали из Москвы толстую папку с чертежами и письмо. В чертежах — все улицы, все здания Нового города, который вырастет на месте разрушенного посёлка. А в письме — просьба, чтобы граждане Старой Узы сказали своё слово, — что́ в плане хорошо, что плохо, что́ можно сделать лучше.

Разобраться в чертежах поручили деду Илье: он ведь опытный строитель и к тому же — депутат. Староузские жители для того и выбрали его депутатом в свой городской Совет, чтобы он помогал им решать самые важные городские дела.

И вот теперь, каждый день после работы, дед Илья приходит сюда с чертежами, смотрит, где пройдёт улица, где ляжет площадь, где встанет какое здание.

А Илюша? Илюша вместе с ним путешествует по невидимым улицам. И повсюду старается насадить каменных львов, чтобы Новый город стал красивее.

— Я тебя тоже научу так ходить, чтобы не наступать ни на какие дома, — обещает Илюша Таиске. — Идём, мы тебе покажем, где Главная площадь!

Теперь Таиска уже не удивляется, что на площади нет ни красивых домов, ни парка, ни скамеек со спинками. Теперь она знает: всё будет!

Надев на голову лопух, обняв коленки, разомлевшая от жары хозяйка города сидит на жёсткой траве. Она глядит на Илюшу и деда Илью.

— Вот тут! — убеждает деда Илюша и тащит его за руку к краю обрыва. — Пусть тут, ладно, деда?

Дед Илья внимательно разглядывает синий план.

— Это, внучек, будет решать городской Совет, а не мы с тобой.

— Нет, деда, обязательно тут! Отовсюду люди будут смотреть, и всем будет его видно.

— Кого видно? — спросила Таиска.

Дед Илья шагнул на край обрыва:

— Ну-ко, посмотрю…

А Таиска вытянула шею, чтобы увидеть то самое, что видят они.

И они увидали все втроём, как на том, низком берегу вспыхивает солнце на взлетающих топорах. Это в колхозе «Рассвет» плотники, сидя верхом на стропилах, мастерят кровлю над кирпичным коровником — его строил дед Илья. И ещё они увидали: вдали, за хозяйственными постройками, за старыми вётлами, будто расстелены по земле куски неба. Но они все трое знают: там синеют озерки. В воду словно осыпался яблоневый цвет, его густо прибило к берегам. Но это не лепестки белеют, это белые утята плавают. Они там крякают, становятся вверх хвостиками, достают с илистого дна козявок. Там колхозная птицеферма… С реки летят искры света: далеко плывёт невидимая лодка, солнце вспыхивает на мокрых вёслах…

Таиска оглянулась: почему примолкли два Ильи? Что они делают?

А они просто стоят и глядят на дальние поля, на просторы земли, дед Илья и внук Илья…

И к чему бы, право, припомнился вдруг Таиске дубок возле большого дуба у калитки, малолеток, который не спутаешь ни с каким другим побегом? Подрастёт, раскинет в своей земле корни — не оторвать, развернёт в своём небе зелёные плечи — не согнуть!..

Дед Илья вздохнул широкой грудью:

— Хорошо? А?

— Хорошо! — ответила Таиска.

— Хорошо! — сказал Илюша. — Вот и говорю: пусть он будет стоять тут! Ты скажи в горсовете, деда, всем скажи!

— Скажу! — кивнул дед Илья.

— Да кто, кто будет стоять тут? — крикнула Таиска. — Кого всем людям видно? Сами говорят меж собой, а мне хоть бы словечко. А я тоже хозяйка! Может, я буду несогласная!

Дед Илья наклонился к ней, погладил её косички, сказал: