Йозеф Томан - Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры

Трифон мгновенно исчез.

- А ты поберегись, падре, - советует монаху детина. - Эти птицы мясо любят, ясно?

Колокол зазвонил в последнем приступе неистовства, из вод Гвадалквивира поднимаются якоря, и надуваются ветром желтые, оранжевые, алые паруса с изображениями святых покровителей.

- С богом! Прощай, падре Грегорио! Не забывай нас, старый!..

* * *

Благословив отплывающих и тех, кто остался на берегу, Грегорио медленно двинулся к городу. И вдруг - перед ним Мигель...

- Сынок! Как я рад видеть тебя! - ликует старик, обнимает Мигеля, но тотчас, спохватившись, кланяется. - Простите, ваша милость...

- Падре Грегорио! - радостно обнимает его Мигель.

И вот Грегорио уже ведет гостя в свою, как он называет, берлогу, рассказывая по пути о своей жизни.

- Ты увидишь, Мигелито, - старый ребенок, в восхищении, опять переходит на "ты", - ты увидишь мое жилье в Триане - крысиную нору. Да что поделаешь! Ведь и там можно заслужить вечное спасение. Я, знаешь, живу у сестры. А вот мы и пришли, сынок. Вот мы и дома... Эй, Никодема, сестричка, накрой-ка на стол, пусть и у нас покрасивее станет - я веду дорогого гостя! - крикнул Грегорио куда-то вниз и, взяв Мигеля за руку, повел его по крутой лестнице в подвал.

Здесь сыро, со стен каплет, хотя погода сухая и теплая - нищета течет здесь потоком, и в полумраке грохочет кашель.

Мигель пожал руку сестре Грегорио - преждевременно состарившейся сорокалетней женщине.

- Солана, душа моя, зажги свечку!

Перед пламенем свечки разбежались по углам злые тени, свернулись на соломе, и в пятне света выступило нежное беленькое личико девочки лет двенадцати. Два ее младших брата ползают по полу, полунагие, бледные, как мучные черви, их тельца худы, прозрачны - кожа да кости...

Грегорио поставил на стол бутылку дешевого вина и две чарки.

- Вот тут я и живу, Мигель, и всем доволен. А эта малышка, - монах привлек к себе Солану, - самая моя большая радость. Мы вместе читаем Писание, и я объясняю ей.

- Это сеньор Мигель, которого ты учил? - спрашивает девочка.

- Как ты угадала? - удивлен Мигель.

- Дядя часто рассказывает про вас, и я вас таким и представляла...

Мигель настаивает, чтобы семья Грегорио покинула это гнусное сырое подземелье.

- Нет, нет, сеньор, - возражает Никодема. - Так живут многие... Здесь умер мой второй брат, и если тут было хорошо для него, то почему здесь нехорошо для нас? Мы, бедняки, должны довольствоваться тем, что имеем, правда?

Мигель узнал, что такое нищета, и это открытие потрясло его. Он ужасается мысли, что люди так живут. Что так живет его падре. Но Грегорио счастлив встречей.

Посидели, попили вина, и Мигель с изумлением чувствует, что сегодня ни с кем ему так не хорошо, как с этим старым монахом. Но он не может освободиться от ужаса - в каких дырах живут бедняки! Он заставил Грегорио принять деньги хотя бы на то, чтобы побелить стены и настелить пол. И ушел.

Грегорио проводил его до моста, соединяющего Триану с городом. На мосту они остановились и, опершись на перила, загляделись на коричневые воды. Не глядя на старика, Мигель тихо промолвил:

- Вы говорили мне, падре: "Какая радость была бы мне в жизни, если бы не мог я быть полезен другим? Чтобы жизнь моя чего-нибудь стоила, я должен приносить пользу людям..."

Григорио едва осмеливается дышать. Так вот о чем думает мой ученик! Мой любимый ученик!

- Да, я говорил тебе так, Мигель, - тоже тихо отвечает он, и не может отвести взгляда от губ молодого человека.

- И вы, падре, - робко продолжает тот, - вы и здесь нашли людей, которым приносите пользу?

- Да сколько! - горделиво отвечает монах. - Если во владениях твоего отца их были сотни, то здесь их - тысячи, и... И они меня... любят! А что ты, Мигель, то есть, ваша милость, вы тоже нашли?..

Мигель упорно смотрит на волны и молчит. Перед его внутренним взором мелькают образы приятелей по Осуне, которым он полезен разве что золотом, оплачивая их кутежи.

- Нет, я не нашел, - глухо произносит он.

- Мой дорогой мальчик, - мягко заговорил старик и украдкой, чтоб никто не заметил, погладил ему руку. - Не надо быть нетерпеливым. Найдешь и ты! Найдешь много таких, которым поможет не только золото твое, но и слово твое, и сердце.

- Сердце?! - сердито сорвался Мигель. - В том-то и беда. Познать истинную любовь, как вы говорили, - познать счастье...

- Ты молод, Мигелито. Ты еще дитя - и в то же время уже не дитя. Одного остерегайся - как бы кого не обидеть!

Неглубокая, широкая река вдруг проваливается в головокружительную глубину перед взором Мигеля. И тут заговорила гордость его. Что это я разболтался со стариком? Довольно! Я - господин... Он подал руку монаху: