Йозеф Томан - Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры

Грегорио, поднявшись, серьезно ответил:

- Я был бы в самом деле безумен, если б желал этого. Я же только хочу дать Мигелю то, чего не даете вы: образование и чувство. Свободное образование и человеческое чувство!

Трифон, оскорбленный, проглотил слюну.

- Вот человек, который кончит на костре!

- Я в самом деле всего лишь человек, - мягко произнес Грегорио. - И мечта ваша сбудется, если бог признает это справедливым.

- Но ядовитые семена, которые вы сеете в юной душе... - Трифон захлебывается словами. - Я размышляю над этим ночи напролет...

- Не делайте этого, - опять уже весело парирует старик. - Слишком много размышлять по ночам вредно для худощавых, это разрежает желудочные соки. Пейте мяту с перцем, ваше преподобие. У вас неважный вид, хотя лет вам вполовину меньше, чем мне.

- В вашем возрасте, - иезуит, стараясь совладать со своим гневом, принимает высокомерное выражение, - в вашем возрасте я, конечно, не стал бы вести столь богопротивные речи...

- В моем возрасте, сыпок, - перебивает его Грегорио, - вы станете чуточку мудрее.

- Вы много на себя берете, старый безбожник! - с ненавистью цедит Трифон.

- Доброе утро, ваши преподобия! - с этим возгласом Мигель, запыхавшись, вбегает в патио.

Трифон, бросив враждебный взгляд на капуцина, отошел от него и обратил к Мигелю свое угрюмое лицо.

- Вы сильно опоздали, ваша милость, - строго выговаривает он ученику.

- Доброе утро, Мигелито, - улыбается мальчику монах и гладит его по чернокудрой голове. - Падре Трифон давно тебя ждет и сердится. Ступай теперь с ним. Я подожду, когда вы закончите урок. Если же случится мне задремать здесь в холодке - будь так добр, Мигель, разбуди меня!

* * *

В ритме латинского гекзаметра вышагивает Мигель по патио. Солнце клонится к закату. Загорелая детская рука просунулась сквозь решетку двери, и к ногам Мигеля упал камень, обернутый бумажкой.

Мигель развернул ее.

Нацарапанное свинцовой палочкой, корявыми буквами на грязном листочке как прекрасно оно, первое любовное послание!

"Как стемнеет, приходи к платану в конце аллеи. Инес".

О, королевская грамота, священное писание - каждая черточка в нем означает сладостный выбор, каждая кривая буковка - ступенька лестницы Иакова, достающей до небес!

В то время как Мигель не сводит глаз с песочных часов, добрый сторож Бруно передает донье Херониме записочку Инес, изъяв ее из шкатулки Мигеля. Госпожа приняла решительные меры.

Вскоре уже заложена карета, и она увозит Инес, в сопровождении Петронилы, в дальнее имение дона Томаса под Арасенскими горами; а Мигель торопливо доедает ужин, готовясь ускользнуть на свидание.

Темнота пала быстро - небо обложили тучи, пошел дождь.

Совесть черней оперения ворона, трепещет душа, но сердце полно решимости - крадется Мигель в темноте под ливнем. Дождь хлещет, со всех сторон под платан, и вскоре бархатный камзольчик Мигеля промок насквозь, прилипли ко лбу мокрые волосы, в башмаках хлюпает вода. А небо, раскрывшись настежь, все изливает на землю потоки вод.

Приди, о приди, прекраснейший из цветков в долине реки, лети ко мне, голубка моя, ибо я изнемогаю от нетерпения! Пади, о звезда, на сердце мое, слети на ладони мои, стрекоза!

Но проходят минуты за минутами, капли времени состязаются с дождевыми каплями, а Инес не приходит.

Дождь усиливается, ожесточается, вот уже сыплет град, побивая колосья, насекомых, птичьи яички.

Ночь улетает вдаль, подобная вспугнутой сове, а Мигель все стоит под платаном - один, во тьме и в отчаянии, что она не пришла.

Терзаемый гневом и унижением, дрожа от стыда и холода, плетется Мигель домой.

У ворот возникает тень, хватает его за руку, тащит к замку.

Бруно! Ах, так - значит, и сегодня за мною следили! Ну, ладно же Я не поддамся. Плакать не стану. Не покорюсь.

Восстану не только против матери - против всего мира, пусть обманут и предан - не допущу, чтоб со мной обращались, как с узником!

Приведенный к матери, Мигель строптиво стал перед нею и, отбросив ладонью со лба мокрые волосы, вперился в нее дерзким взглядом.

- Где ты был сегодня вечером, Мигель? - мягко спросила донья Херонима.

- Не скажу!

- Ты ждал напрасно. Она не могла прийти. Я отослала ее далеко. Не позволю, чтобы тебя сбивали с пути...

- Вот как?! - вскричал сын. - Вы за мной подсматривали! И ты услала ее? Так вот почему она не пришла... Зачем ты так поступила со мной, матушка?

- Мигель, ты должен служить богу.

- Инес должна вернуться!