Йозеф Томан - Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры

- Хвала Иисусу Христу!

- Так рано, падре Трифон?

- У меня урок святого вероучения.

- Так, так, - кивает Грегорио, отирая рот со лба и присаживаясь в тени на скамью. - У меня тоже, друг мой. Греческий.

- Греческий! - повторил Трифон, и в тоне его скользнула насмешка. Однако, по моим предположениям, вы обучаете Мигеля не только греческому.

- Предположения - сродни предрассудкам, запрещенным святой церковью, лукаво щурит глаза старик.

- Вы излагаете графу Мигелю и учения греческих философов?

- А как же, - кивает Грегорио. - Среди них есть весьма просвещенные...

- Кто именно?

- ...и менее просвещенные, - хитро заканчивает монах.

- Но в основном вы, верно, преподаете Мигелю Гераклита, - забрасывает удочку Трифон.

Грегорио, потянув из фляги божий дар андалузских виноградников, соглашается:

- И Гераклита. Его не обойдешь.

- В том числе его еретическое положение, что "мир не сотворил никто из богов или людей, ибо он есть и вечно будет живым огнем"?

- Ну, кое-что из этого мудрого положения вы опустили, падре Трифон! укоризненно парировал монах. - И потом: какой же Гераклит еретик? Разве в пятом веке до рождества Христова существовала святая инквизиция? Ах, Трифон, Трифон! "Надо пестовать многие размышления, но не многую ученость", - писал Демокрит. Помните это...

- Тоже мятежник! Его учение идет против святой церкви. Все это языческие ереси, их надо сжечь на костре! Мы, иезуиты, знаем, что есть истина! За нами стоит бог!

- За Демокритом, любезный Трифон, стоит дух!

Лицо Трифона побледнело, глаза вспыхнули жгучим фанатизмом:

- Вы хотите этим сказать, что дух язычника Демокрита выше духа божьего?

- Нет, - усмехнулся монах. - Я только хотел сказать, что мудреца умалить невозможно.

- А это значит? - вскинулся Трифон.

- Это значит, что ваше лицемерное воспитание убивает в Мигеле светлого человека и отравляет для него радости жизни.

Лицо Трифона сделалось серым, как листья олив. Он взорвался:

- У вас в Тосинском аббатстве недавно случайно обнаружены строго запретные книги! Не знаете, кто их подсунул монахам?

- Ай-ай, - удивился Грегорио, а левое веко у него задергалось как бы в испуге; но, отхлебнув еще глоточек, он спросил уже совершенно спокойно:

- Как вы узнали, падре Трифон? Я вот, смотрите, и не слыхал об этом. И какие же именно книги?

- Отлично вы знаете, - возразил иезуит. - Томас Мор, Фома Кампанелла, Эразм Роттердамский...

- Вон как! Томас Мор, говорите... Но разве наш великий поэт, украшение Севильи, Фернандо Эррера, не сложил торжественной оды в честь Томаса Мора?

- Да, это вы распространяете писания Эрреры! - страстно обвиняет монаха Трифон. - Вы распространяете также сочинения Суареса, Альфонса де Кастильо, даже Хуана Марианы, чью книгу в Париже публично сжег палач!

- Не были ли Мариана и Суарес такими же иезуитами, как вы? - задал старик коварный вопрос.

- Они были отступники! - обличает Трифон. - И, как таковые, окончили дни свои или в темнице, или на костре! А этот ваш Мор! Какое бесстыдство! "Дать всем гражданам время для свободного - свободного, слышите?! образования духа!" И в этом будто бы заключается счастье жизни! Мор мятежник!..

- А вы читайте его, читайте - ума не убавится, и даже наоборот. То, что он пишет о нерадивых священниках, которые только языком... Ха-ха-ха! весело расхохотался старик.

- Он пишет вовсе не так! - сорвалось у Трифона.

- Ах да, правда, у него не так. Я только хотел узнать, читаете ли вы эту книгу. Хорошо, что читаете. Человек образованный обязан ее знать.

У Трифона перехватило дыхание, гнев парализовал его мозг - он не способен был собраться с мыслями для достойного отпора.

- Вам, видно, жарко, - дружески осклабился монах. - Хлебните капельку моего винца. Это - божья роса, человек без нее увядает. Тем более что Кампанелла пишет - в городе Солнца люди старше пятидесяти пьют уж неразбавленное вино. Ну разве это не мудро, хотя бы подобный совет вам преподал такой "изверг"? Я уважаю этот совет.

- Не притронусь я к вашему вину, - Трифон уже перевел дух и злобно бросает слова. - Не желаю иметь с вами ничего общего!

- Как угодно, ваше преподобие, - спокойно отвечает Грегорио, снова прикладываясь к фляжке.

Но терпение Трифона лопнуло, он кричит:

- Хватит играть, монах! Мне известно, что вы отравляете душу дона Мигеля сочинениями еретиков! Чего вы добиваетесь? Или хотите, безумный, сделать будущего графа Маньяра мятежником? Хотите восстановить его против святой церкви?