Йозеф Томан - Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры

- Мой господин - избранный дух, - льстиво кланяется Гомес. - Дух возвышенный, который...

- ...не боится быть безграничным, - подхватывает Оссорио. - Ваша милость, мы любим его как господа бога.

- Не греши! - одергивает его Мурильо. - И не преувеличивай. Что привело тебя ко мне, Мигель? Каприз или любопытство? Приветствую все, что исходит от тебя.

- Я хочу, чтобы ты написал мне Хироламу.

Художник покраснел от радости.

- Я? Донью Хироламу? В самом деле?

Смех Хироламы показывает, что настроение отличное.

- Это огромное счастье для меня... Прежде всего - потому, что ваше лицо, донья Хиролама, прекрасно и благородно, и еще потому, что вы с Мигелем так верите мне.

Мурильо взволнован заказом.

Он ходит вокруг Хироламы, сажает ее в различном освещении, изучает ее лицо.

- Я себе представляю так...

Но Мигель быстро перебивает его:

- Позволь мне сказать, как я себе представляю: видение, которое одновременно и свет, и воздух, и плоть...

- Довольно, довольно! - останавливает его Хиролама, но Мигель продолжает с жаром:

- Там, где-то внизу, в тумане и тучах, - земля, Бартоломе, и из этой серости облаков, словно белый цветок, поднимается лицо с большими темными глазами. Ты только посмотри, какие у нее глаза!

- Непорочное зачатье, - невольно пробормотал художник.

Хиролама краснеет от смущения.

- Когда вы начнете работу, дон Бартоломе?

- Дни сейчас ясные, свет прелестный, но у меня начато несколько вещей... Нет! Брошу все!

- Нет, нет, я не допущу, чтобы вы из-за меня откладывали другие работы, - говорит Хиролама. - Начнем после рождества, хорошо?

- Так поздно? - недоволен Мигель.

- Тогда еще позднее - в марте. В это время самый прозрачный свет... Согласны, донья Хиролама?

- Отлично! - И она улыбается Мигелю.

Провожаемые Мурильо, они выходят.

- Только в марте! Как это долго! - хмурится Мигель.

Жена прижимает к себе его руку.

- Ах ты, нетерпеливое дитя... Как ты загораешься! Пожалуй, портрет мой ты будешь любить больше меня...

- Сегодня я безмерно счастлив, Хиролама.

- С тобою я счастлива всегда, милый.

* * *

Он проводил жену домой и отправился на площадь де Градас за цветами.

Хиролама же спустилась в сад - гуляет неторопливо по дорожкам, улыбается.

Мигель вернулся с охапкой цветов, поднялся по лестнице. Открыл дверь.

- Приветствую тебя, королева!

Но комната пуста, только зажженная свеча живет тут, светя бесцельно.

Мигель заглянул в спальню Хироламы и увидел письмо на ее ложе.

Схватил, вскрыл, прочитал: "Трепещите - вы, укравшая мужчину, которого я любила! За его измену месть моя и бога постигнет вас!"

И подписи нет.

Перед обезумевшим взором Мигеля пляшут лица обольщенных, хороводы лиц кружатся, вьются вокруг него.

- Ах, которая из вас написала это?! - восклицает он, окруженный толпою призраков.

Как безумный, со свечою в одной и со шпагой в другой руке, бросается Мигель к призрачным фигурам, светит им в лицо, но призраки тают перед светом, уплывают во тьму, насмешливо скалятся из углов.

- Которая из вас писала?! - кричит Мигель.

Но ему отвечает молчание призраков, слившихся в бесформенной тишине.

Он зажег все свечи - видения исчезли.

Услышав шаги Хироламы, он быстро спрятал письмо.

Она вошла, она полетела к нему в объятия. Целует - и чувствует его холод.

- Мигель, что случилось? - Жена тревожно всматривается в его бледное, измученное лицо. Каждая черточка его выдает, какой ужас терзает душу Мигеля.

Хиролама дрожит за каждую его мысль. Ей хочется согнать тень с его лба, задушить отсвет отчаяния в его глазах.

Что сделать для него? Увы, даже половодье любви, которое она изливает на него, бессильно усыпить демонов, опустошающих его душу.

- Взгляни на меня. Я надела новую мантилью. К лицу ли она мне?

Мантилья - изумительное произведение искусства из белого шелка и кружев, она подчеркивает контрастом персиковый цвет ее лица, обрамленного черными волосами. Мигель восхищен, но уже в следующее мгновение в нем вновь просыпается страх перед угрозой в письме - страх тем более жестокий, чем прелестнее Хиролама.

Он хвалит мантилью, но голос его хрипл, потому что за белым одеянием ему видятся лица, шепчущие проклятия и угрозы.

- Не думай ни о чем, милый, - успокаивает его жена. - Думай только обо мне. О том, что я сделаю все, лишь бы ты был счастлив. Твой покой - мое счастье...

Напряжение на минуту отпустило Мигеля, он медленно, глубоко перевел дух и поцеловал ей руки. И лег на низенькую кушетку, закрыл глаза. Как после тяжелой битвы.