Евгения Мальчуженко - Крупа и Фантик

Но не это самое неприятное. В редкие минуты, когда со стиркой и штопкой покончено, ко мне является Коба-Фикус. Его не приглашают на заседания, а он говорит, что ему хочется быть поближе к телу и делу пролетарской революции. Хотела по привычке добавить свое «гы», но совсем не смешно. Ведь Коба ведет себя совершенно непристойно и все время щиплется. Не знаю, что и делать. Вот возьму и пожалуюсь Володе. Даже интересно, как он поступит…

………………………………………………………………

Пожаловалась, черт побери, на свою голову… Я-то думала, что он просто откажет Кобе-Фикусу от дома, а В. И. назначил его секретарем, и тот ведет протоколы заседаний! Правда, ему теперь не до пощипываний, но, встретив меня как-то во время прогулки по Кремлевской стене, Коба высказался в том смысле, что от секретаря до генерального секретаря не больше двух шагов. Ах, Фантик, вот тут мне и стало по-настоящему страшно. Ведь это слово (генеральный)может привести к гибельным последствиям всю неохватную нашу Россию.

ЦК тебя, мой Фантик, но не знаю, что делать. Крупа

Не волнуйся, Крупочка дорогая. Твой верный друг и товарищ, член боевой организации СР, стрелок-отличник Фантик знает, что делать. И не только знает, но и сделает. Ты будешь отомщена, а заодно и в России станет полегче. Я вынесла В. И. свой личный приговор. И я его лично исполню. Об этом дне сообщу заранее.

Не отговаривай меня, Крупочка, все решено. ЦК. ФК.

Фантик, заклинаю, ничего не надо делать. Ты не представляешь, что это за люди. Они уничтожат тебя. Твоя записка заставила меня трепетать от ужаса.

Лучше поедь в Баден-Баден, пока есть такая возможность. Ведь «им» ничего не стоит и границу закрыть. А Москва — не Сестрорецк, до границы не допрыгнуть, гы. Ну что, я уговорила тебя? Все как-нибудь наладится.

ЦК. НК.

Наладилось, Крупочка, как ты и говорила. Через неделю В. И. выступает на митинге, который будет иметь место на заводе Михельсона! Это для меня счастливый случай. Как только В. И. появится во дворе, я все, что задумано, выполню. Там у меня пространство «пристреляно». Хоть я и слепая курица, а не промахнусь. Будь спокойна.

ЦК. Твой целеустремленный Фантик

Фантик, еще есть время. Умоляю, откажись от этой цели. Просто даже не ходи на завод, чтобы не было соблазна.

ЦК. Твоя Крупочка

ТЕЛЕГРАММА (Крупе от Фантика)

Поздно тчк ЦКФК тчк

Ах, мой бедный Фантик, зачем????

Одинокая (и теперь уж навсегда) Крупа

fantic@bedolaga.com

Эх, Фрэнки, как грустно все закончилось, хотя конец был известен нам обоим. А все равно, прочитав последние коротенькие записочки, которыми на краю гибельного мероприятия обменивались наши прабабки, надрался как свинья. Что оказалось весьма полезным — мне пригрезился весь, извини за выражение, видеоряд. Все-таки не зря почти все великие художники были либо алкоголиками, либо сумасшедшими. Как только бодун окончательно пройдет, быстро все нарисую и тебе отправлю.

Не волнуйся. ЦК. Нэд Твердая Рука

krupa@bedolaga.com

Сам обрыдался и выпил лишнего. С рисунками у тебя есть время еще недели две.

Нэдди, на самом деле есть еще одно письмо. Очень не хотел его публиковать. Это последнее послание Фанни уже из кремлевских подвалов, куда ее доставили сразу после инцидента на заводе Михельсона. Слишком много слез за этим иссохшим листком. Текст, написанный в том же бодром стиле, что и вся остальная переписка, все-таки окрашен трагедией. Не уверен, что его надо публиковать, но ты, конечно, имеешь право его прочесть. Прости, что сразу не прислал его.

Раскаивающийся за свою якобы неискренность Фрэнк

Вот и все, Крупочка моя дорогая. Отсюда мне уж не выбраться. Не монте-кристо какая-нибудь… И времени мне отпущено, судя по всему, мало, да и аббата Фариа [95] Аббат Фариа — литературный вымысел Дюма, соучастник организации побега одного заключенного из острога, хранитель тайн многих исповедей и одного клада. рядом нет, хотя в соседней каморке кто-то из священнослужителей пребывает.

Сижу, значит, за решеткой в темнице. Но не одна, как ты могла бы подумать. Меня навестил святой человек Мишель Калинин и по моей просьбе тайком от охраны доставил в камеру… Дюшку. Эта бедолага, правда, не совершила ничего противозаконного, но из дружеского участия разделяет мое сырое и весьма прохладное, несмотря на летнее время, заточение. Друзья познаются в беде — и Мишель-заботник, и Дюшка проявили себя с самой лучшей стороны.