Мари-Од Мюрай - Умник

— Месье Крокроль не хочет в Маликруа.

— Он игрушечный, ты же знаешь, — сказала Арья.

Умник помотал головой:

— Он прыганет из окна.

Дело пахло самоубийством. Корантен не выдержал и побежал в свою комнату — не хотел реветь на людях. А Эмманюэль подошел к Клеберу и сказал вполголоса:

— Не поддавайся на шантаж. В таких заведениях на окнах решетки.

Услышав это, Клебер остолбенел.

Арья взяла Умника за руку, вышла с ним из гостиной и повела по коридору. Клебер слышал, как она его уговаривала:

— Понимаешь, это же всего на несколько дней. Ты будешь жить то в Маликруа, то тут. Чтобы Клебер мог хорошо учиться в школе. Ты ведь любишь брата, правда?

Эмманюэль ободряюще похлопал Клебера по плечу:

— Все утрясется, вот увидишь. Надо найти разумное соотношение между твоими и его интересами.

Энцо отвернулся от них, подошел к окну и уставился на улицу. Право каждого — решать, на чьей ты стороне.

Следующие несколько дней прошли довольно мирно. Клебер поговорил с Умником по поводу Маликруа. Показал ему на календаре все дни недели и отметил крестиками будни — с понедельника по пятницу.

— А по субботам и воскресеньям ты будешь возвращаться домой, мы пойдем гулять в Тюильри или…

— Или к Амире?

— Или к Амире, — согласился Клебер.

Энцо правильно сделал, что сказал все напрямик. С Умником надо было говорить честно и просто. Но с того вечера, когда все переругались, сам Энцо старался как можно меньше времени проводить дома. Сидел в библиотеке Сорбонны, писал свой роман. И потирал плечо, думая об Арье. Эмме в следующих главах досталось по полной.

Клебер в лицее старался не встречаться с Захрой.

Беатрис же сказала ему так:

— Глупо, что тебе придется забирать брата на выходные. Ты же все равно не сможешь никуда пойти. Погулять… ну, и все прочее.

Если бы Умник согласился хоть иногда оставаться в Маликруа на субботу и воскресенье, может, «все прочее» и получилось бы, подумал Клебер.

В воскресенье он принялся собирать вещи брата. Сборы оказались нелегким делом. Класть или не класть в чемодан плеймобильки? А солдатиков? А левольвер? Какую дать ему с собой одежду, кроме спортивного костюма? Ведь наряжаться по-мучбингенски Умнику там не позволят. Клебер беспомощно стоял посреди комнаты.

Наконец он решил начать с теплых вещей и достал из шкафа стопку свитеров. Под ними неожиданно обнаружились зажигалки Корантена. Как ни странно, находка доставила Клеберу облегчение. Она доказывала, что Умник в самом деле мог представлять опасность для окружающих, и это избавляло Клебера от тяжких сомнений. И он собрал целый мешок игрушек, потом аккуратно сложил костюм брата.

В комнату вошел Умник и спросил:

— Ты собираешься в дорогу?

— Не я, а ты. Я же тебе говорил…

Умник изменился в лице.

— Прямо сегодня?

— Да. Посмотри, я сложил твои игрушки в чемодан.

— Это что — мне? Это мой чедоман?

Шутка ли, собственный чемодан! Умник взял его за ручку и полюбовался на себя в зеркало:

— Месье Мучбинген собрался в дорогу. Он едет… едет в… — От страха Умник сбился, но потом на едином дыхании договорил: — Он едет в Малякаля. Это на другом языке.

Клеберу страшно захотелось говорить на другом языке и жить в другом мире.

Месье Малюри-отец прибыл вечером. Он не видел сыновей больше двух месяцев.

— Это папа, — сказал Умник Клеберу, как будто их надо было знакомить.

Месье Малюри обнялся с сыновьями и сразу предупредил:

— Каждые выходные я не смогу. Матильда на седьмом месяце… Так, чемодан готов?

— Да, — сказал Клебер. — Я только подумал…

— Не надо думать, — оборвал его месье Малюри. — Ты и так уже слишком много всего навыдумывал. И вот чем это кончилось. Мы вернулись в исходную точку. Еще немного, и в Ма… ну, ты понимаешь… совсем не осталось бы мест.

— Ту-ру-рум, ту-ру-рум, ту-ру-рум! — Умник передразнил ворчливый тон отца.

Месье Малюри на миг оторопел, потом решительно взялся за чемодан — поскорее бы уже разделаться с этим неприятным делом!

Клебер вышел с ними на улицу.

— Это папина машина, — тихонько сказал Умник. — Папа прячет чедоман в багажник. Папа открывает дверцу. У него есть ключ.

Он оглашал каждое действие отца, будто повествовал о героических подвигах. Клебер смотрел на него с опаской — боялся, как бы он не сорвался в последний момент.

— Я сяду спереди?

— Да. Только ничего не трогай, — все так же строго ответил месье Малюри.

Кажется, Умник обрадовался.