Ковелер Ван - Запредельная жизнь

- Тебе плохо, малыш?

- Нет, мадемуазель, все нормально.

- Ты мог бы подольше побыть дома. Я понимаю, каково тебе сейчас. Потерять отца в твоем возрасте - это самое страшное горе. Ты сразу стал взрослым.

- Спасибо.

- Я могу тебе чем-нибудь помочь?

- Нет, мадемуазель.

- Ты уверен? Иногда бывает нужно выговориться. А твоя мама сейчас в таком состоянии, что, наверно...

- Но вы мне не мама! - взрывается Люсьен. - Оставьте меня в покое!

Бедная учительница замолкает, бормочет извинения и, поникшая, отходит прочь, делая вид, будто ищет ключи. Люсьен застегивает портфель, встает, оттолкнув стул ногой, и вылетает в коридор, точь-вточь шериф, выходящий из салуна с твердым намерением навести в городе порядок.

- Ты даешь! - похвалил Люсьена стриженный под ежик коротышка.

- Не твое дело, - буркнул Люсьен.

- Ловко ты ее отбрил, - хохотнул Самба, сын тренера по водному спорту.

- Фигня! - вмешался белобрысый подросток с прядью на лбу. - У него, видите ли, папочка умер, вот он и кочевряжится. Давай-давай, Лормо, пользуйся...

Люсьен оборачивается к белобрысому и тычет ему паль цем в физиономию:

- А ну отдавай мою куртку, Марко! Живо!

- Ой, испугал! - кривляется Марко.

- Отдавай, говорю, куртку, она моя, ясно?

- Чего-чего?! Давно не получал? Ишь ты, сиротка, какой крутой стал! - Люсьен, яростно сжав зубы, толкает Марко к вешалке.

- Брось, Лормо, не то он взбеленится! - вопит сынишка Жана-Гю в очках с толстыми стеклами.

- Ставлю три наклейки за Лормо! - объявляет Самба.

- Заткнись, черномазый! Придержи свои наклейки!

Марко со зловещей улыбочкой поднимает воротник куртки и делает три шага вперед. Люсьен, сдерживая слезы и глядя ему в лицо, медленно отходит. Остальные расступаются в круг. Марко размахивается, но тут Люсьен наскакивает на него, валит на пол и принимается лупить своими маленькими кулачками с небывалой силой - возможно, мне все же удалось передать ему часть моей. Давай-давай, молодец, так его, так! Марко на полу извивается под его ударами.

- Ой, не могу, Лормо, ты меня защекотал!

Он вдруг взбрыкнул ногами, и мы полетели к стенке. Боль и ненависть, которые я разделяю с сыном, увы, не прибавили мне могущества. Эх, как бы стать для него настоящим добрым духом, ангеломхранителем, джинном из лампы Аладди-на... Люсьен остался лежать. У него из носа пошла кровь и запачкала рубашку. Марко холодно смотрит на него сверху вниз и равномерно причмокивает - наслаждается муками обреченной жертвы. Неожиданно он разжимает кулак и протягивает Люсьену руку:

- А ты не слабак. Будешь теперь со мной.

Люсьен, оглушенный, недоверчиво берется за протянутую руку. Марко поднимает его на ноги. Самба хлопает по плечу и поздравляет.

- Он теперь правда с нами? - переспрашивает осторожный Самба, прежде чем принять меня в круг вассалов.

- Дюмонсель, дай Самбе три наклейки, - распоряжается Марко в подтверждение своих слов. И стаскивает с себя куртку.

Люсьен расплывается в улыбке, весь так и сияет, но, дабы не уронить мужскую честь, старается не выказывать свою радость. Он благородно отстраняет руку Марко с курткой:

- Можешь оставить себе, она тебе больше идет.

- Спасибо, - говорит главарь шайки. - А насчет твоего отца паршиво, конечно. Мне легче - у меня его вообще никогда не было.

- Повезло, - соглашается Люсьен.

Не знаю, как отнестись к этой реплике. Звенит звонок в столовой.

- Иду-иду! - кривляется Марко.

Шайка льстиво смеется остроумию вождя. И Люсьен с ними. Они шагают по коридору сплоченной группкой, в ногу, барабаня в каждую дверь. Люсьен на седьмом небе. Отныне потеря отца свяжется у него в памяти с тем, что его как по волшебству приняли в компанию, с сентября отравлявшую ему в школе жизнь.

- Огонь! - хором вопит вся ватага, пробегая мимо бюста несчастной Марии Кюри, чье имя носит школа. Бюст превращен в мишень и весь покрыт комочками жевательной резинки и плевками.

- Почему бы тебе тоже не обедать в столовке? - приглашает сын ЖанаГю.

Все гогочут.

- В самом деле, - спокойно говорит Люсьен. - Надо будет записаться.

На пороге школы он останавливается. За решеткой внутреннего двора стоит "мерседес" с торжественно распахнутой задней дверцей. Альфонс, держа в руке свой берет, не спускает глаз с дверей, откуда выбегают школьники. Минуту Люсьен колеблется, не зная, что предпочесть: роскошную машину, к которой его никогда не подпускали, или только что завоеванное положение среди сверстников. В конце концов он властно кладет руку на плечо Жана-Мари Дюмонселя, которому в шайке отведена роль "шестерки":