Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

— Да. Но большинство, к сожалению, затаилось в своей скорлупе и боится поднять глаза. Где им задумываться о завтрашнем дне. Другие смирненько ждут, надеясь, что вдруг кто-нибудь заглянет в их дело и неожиданно подаст руку помощи. А ветер несёт всё новые и новые обломки. И самое трудное впереди. Вы этого не боитесь?

Кротов словно заглЯнул Ему в душу и сразу расположил к себе. Анатолию захотелось рассказать о себе всё, почувствовать поддержку, а может, найти старшего товарища. Он так сейчас в этом нуждался.

— Конечно, боюсь. Только не трудностей лагеря: я очень вынослив. Больше всего страшит встреча с друзьями. Не поверят, посчитают настоящим врагом, там такие ребята. Им этого не понять. Да и что скажешь, когда признания подписал.

— По вашему виду догадаться нетрудно.

— Ну кто бы мог подумать? — Белоглазов виновато поправил очки. Одно стекло было расколото и Едва держалось в помятой оправе.

— Как видно, побывали в неумелых руках? — шутливо спросил Кротов и, вытащив из подкладки фуражки суровую нитку, подал Анатолию. — Попробуйте стянуть шарнирчик.

— Да вот при разговоре со следователем…

— Понимаю. Считайте, вам повезло. Есть, брат, более тонкая работа, впрочем, стоит ли вспоминать? — Кротов на миг помрачнел, но снова из-под ресниц блеснули весёлые светлячки.

— Но я не потому подписал… Понял, что всё равно не выпустят, а у меня не закончена интересная работа. Решил, пошлют на разведку, и всё будет хорошо.

— В партии? — быстро спросил Кротов и внимательно посмотрел в лицо.

— Бывший кандидат, но недолго. Вы-то, конечно, были со стажем?

— Почему был? Есть и всегда буду, — прервал Его Кротов. — Вы, очевидно, тоже оставили свой диплом у следователя. Но разве от этого вы утратили свои знания, или вы уже не инженер? Или мать, родившая вас, или дети, которых вы произвели на свет, не продолжают оставаться вашей плотью и кровью? Пусть вас даже будут называть вместо Ивана Макаром?..

Кротов говорил, и под взглядом Его спокойных серых глаз Анатолию становилось легче.

— Десятый вагон, приготовиться! — гаркнул бас.

— Идите, пока не попало. Староста из уголовников. — Кротов, подобрав ноги, снова забрался на доски.

Люди поднимались тяжело и со страхом озирались на забор, отделяющий их от основной зоны.

— А ну, контрюги, шевелись! Живо, живо, а то по рогам и в Ящик! У меня запросто! — орал староста, размахивая руками.

У кого-то треснул рукав. Чья-то кепка слетела на землю. Старик остановился, посмотрел на старосту и неторопливо направился к толпе.

— А тебе, жаба, которое дело? Ты що же вылупился, фашист? — закричал староста — Ще, тоже хочешь? Ну на, пожалуйста! — Донёсся сдерживаемый стон.

Анатолий оглянулся.

Старик стоял бледный, прижав руку ко рту. На бороде искрились рубиновые блёстки. Сколько же самообладания и нравственной силы таилось в этом пожилом человеке!

Анатолия что-то толкнуло вперёд. Не стыд ли перед этим сильным стариком? Не отдавая отчёта, он рванулся к ним. Кротов быстро схватил Его за руку и сжал.

— К таким вещам надо привыкать. Комдиву просто полезно. Иначе он когда-нибудь может сломаться.

У двери санузла выкрикнули фамилию Белоглазова. Он кое-как протолкался и с чей-то помощью влетел в помещение…

Магадан встретил пароход с заключёнными снегопадом. Почти сразу же началась пурга. Ветер рвал палатку, хлопал брезентовыми накладками по окнам, стучал в двери и пробегал по обледеневшему тенту потолка. Анатолий так больше и не уснул: знобило. Старик лежал рядом и тоже не спал. Кротов Ещё с вечера надел бушлат и теперь безмятежно храпел.

Они так и следовали из Владивостока в одной бригаде-колонне. Бригада состояла из пяти рядов по пять человек. Удобно для счёта и Единая сопроводительная до места работы.

Осталось неизвестным, каким путём удалось Кротову устроить всех вместе.

Сигнал подъёма прозвучал глухо, ветер относил звуки. Дневальный, покосившись на печь, дохнул, изо рта вырвался пар. Видимо, решив, что можно поэкономить дровишки, пронзительно заорал:

— Олени! Подъём, живо!

Непривычные к лагерным распорядкам, заключённые вскакивали, торопливо одевались и, дрожа всем телом, бежали к умывальнику.

На нарах робко спрашивали:

— Где же пальто? Мешок разрезали. Вот пшана, пайку уволокли…

— Чего утащили? Кто там хлебало раскрыл? Промотал, тварь, и косит. А ну выдь, я те в момент расколю! — рявкнул дневальный.

Скоро в палатку пришли начальник учётно-распределительной части, староста, и надзиратель. Дневальный выскочил навстречу, выпятил грудь и, вытянувшись во весь рост, завопил: