Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

Павлов подошёл к печке и, наклонившись над инструментальной сумкой, вынул плоскогубцы и протянул их Васе.

— Ты, кажется, тут самый сильный. Вот тебе инструмент, и давай тащи мне зуб. — Он открыл рот и постучал ногтем по жёлтому клыку с припухшей десной.

Вася растерянно заморгал глазами и зычно потянул носом:

— Ни… Як же можно? Такому начальству — и кусачками? Це ж ни гвоздь.

— Тащи! — резко сказал Павлов.

— Ни, боюсь. Як бы чого не вишло. Я вже трошки сидив. Та й рука у меня тяжёлая. Не можу, — тихо, но настойчиво отказался Тыличенко.

Павлов помрачнел. На скулах собрались желваки, брови совсем наползли на глаза.

— Глупец, — бросил он сердито и посмотрел на парней. — Ну, кто сможет? У меня нет времени таскаться по врачам. Мучает вторые сутки…

Никто не ответил. Только головы Ещё ниже склонились над деталями и быстрее заработали отвёртки и ключи.

Он тряхнул головой, сжал пальцами щёку, подошёл к столу и сел. Немного подумав, решительно захватил плоскогубцами зуб, упёрся одной рукой в скулу, а другой рванул. Раздался хрустящий треск. Бросив на стол плоскогубцы с вырванным зубом, он быстро ушёл. Тут же донёсся стук дверки и затихающий шорох шин.

— Як вин Его зачепив? А дюже здоров, чертяка. Соби не жалеет, а попадись наш брат?.. — усмехнулся Вася, почёсывая лохматую голову.

Машина остановилась у огороженных забором бараков, не доезжая посёлка. Матвеева вышла.

— Может быть, вы посмотрите наше хозяйство? У нас кролики, курятник и свои теплицы. Честное слово, понравится.

— У вас кролики и куры? Нина Ивановна, да вы совсем меня убиваете. Зачем вам кролики?

— Для больных. На существующих нормах питания/ людей быстро не восстановишь, — ответила она и снова пригласила Краснова.

— Как-нибудь в другой раз. Теперь некогда, — ответил Краснов мягко и попрощался, повторив, что она может всегда рассчитывать на Его поддержку.

У проходной Её встретил высокий мужчина в бушлате поверх белого халата, с энергичным лицом и резкими движениями.

— Меня никогда так не волновала самая сложнейшая операция, как результаты вашей поездки в управление, — проговорил он тихо, задерживая Её руку.

Она радостно улыбнулась и, кивнув головой, пошла рядом.

— Всё, о чем мы говорили, решилось хорошо. Теперь, Николай Иванович, дело в нашей разворотливости. А кроме того, как мне кажется… — Она задумалась и уже совсем тихо добавила — Мне кажется, мы будем иметь влиятельнейшую поддержку. Только надолго ли?..

— Нина Ивановна, говорить вам хорошие слова не время. Дайте мне вашу руку. Жму Её с глубочайшей признательностью вам — отличнейшей женщине, человеку, гражданину, коммунисту… — И он быстро ушёл в барак.

Матвеева прошла в амбулаторию, разделась и села за стол, опустив голову на руки.

В комнате было тепло. Заключённые без Её ведома, пока она Ездила по приисковым больницам, обшили стены досками от старых Ящиков, а сверху обклеили мешковиной в несколько слоёв. Пол утеплили старыми телогрейками п поверх досок положили мешки. Ни одной щёлочки, всё под шпаклёвкой и маслом.

Мысли Её вернулись к недавнему прошлому.

Месяца полтора назад прибыли обмороженные. В амбулаторию ввалился большой, заснеженный человек. Он был в сером бушлате, в бурках, подшитых транспортёрной лентой. Человек сбросил шапку, и она увидела мужественное и немного обмороженное лицо.

— Яквам, доктор. Привёз с разведки больного. Интереснейший случай. Работал человек в шурфе. Сверху свалился лом и, пробив ткань выше ключицы, прошёл под кожей до бедра, не нанеся серьёзных повреждений. Температура воздуха минус пятьдесят. Вы представляете? Что можно сделать в разведочном таёжном бараке? Пришлось вскрывать рану простым перочинным ножом.

Из разговора Нина поняла, что он врач-хирург. Его манера держаться вызывала расположение. В глазах ни тени уныния, голос звучал непринуждённо. Она узнала, что фамилия его Герасимов, зовут Николай Иванович. Осуждён в тридцать седьмом на десять лет. Прибыл на Колыму в сентябре. Работой доволен, здоров. Обмороженное лицо не беспокоит. Дела Его пока сложились прекрасно. Потом он попросил:

— О вас, доктор, отлично отзываются заключённые. Нет, не как о враче. Об этом сейчас не думают. — Он улыбнулся. — Буду с вами совершенно откровенен. Больной, которого я вам привёз, старый большевик и заслуженный человек. Подержите Его у себя это трудное время. Я пришёл просить вас об этом.

Она несколько смутилась. Заключённый говорит о своём товарище как о старом большевике. Что он хочет этим сказать?