Array Веркор - Квота, или Сторонники изобилия

-- Это не подарок, а контракт, -- все так же улыбаясь, перебил его Квота. -- Итак, Флоранс, значит, -- мы договорились, поздравляю вас!

-- О чем договорились? У меня от вас голова кругом идет!

-- Вы ведь согласились принять на себя руководство?.

-- Какое руководство?

-- Руководство лабораторией коммерческого психоанализа.

Лицо Квоты сразу приняло холодное озабоченное выражение, он вложил какие-то бумаги в кожаный коричневый портфель и сказал:

-- Я должен бежать, меня ждет министр. Вот ваше назначение. -- Глядя куда-то мимо Флоранс, он протянул ей листок.

Флоранс взяла бумагу, пробежала ее и, подняв глаза на Квоту, радостно проговорила:

-- Значит, я могу прекратить производство этого мерзкого чесательного порошка?

Квота уже застегивал замок портфеля.

-- Собственно говоря, -- по его отчужденному, небрежному тону чувствовалось, что он старается увильнуть от прямого ответа, -- боюсь, вы немного опоздали. Он уже поступил в продажу, мы вложили капитал... Впрочем, подайте мне докладную...

Он направился к дверям.

-- Но могу я хотя бы, -- Флоранс шла за ним, -- пока что приостановить производство остальных изобретений такого рода?

-- Трудновато... Здесь тоже могут возникнуть всяческие непредвиденные препятствия... Мы еще поговорим об этом.

-- Вы обещаете мне? Ведь теперь нам столько всего нужно обсудить... Столько проектов...

-- Ну конечно же, -- бросил Квота, не оборачиваясь. -- Чуточку терпения, и все будет в порядке, вот увидите. -- И он повернулся к Бретту: -- До завтра, дорогой.

Уже стоя в дверях, он взглянул на Флоранс:

-- Чуточку терпения, и главное не беспокойтесь. Я вас извещу.

Много позже Флоранс, должно быть, не раз спрашивала себя, как она могла пропустить мимо ушей последние слова Квоты, ведь он даже не попытался видоизменить свою классическую формулу, а это ясно свидетельствовало о том, что он просто-напросто применил свой испытанный и безошибочный метод, чтобы убедить ее остаться, а значит, остаться и самому. Но Квота и впрямь досконально изучил человеческую душу и понимал, что Флоранс, горя нетерпением немедленно же приступить к работе, вмешаться в их дела, все изменить, поставить все на правильный путь, вряд ли даже услышит его слова и таким образом просто не узнает его излюбленной формулы.

Он предвидел и дальнейшее развитие событий. Предвидел, что Флоранс, возглавив лабораторию, непосредственно столкнувшись с проблемами коммерции во всей их сложности, подчинится диалектике производства и сбыта; когда она, занимая к тому же важный пост, окажется лицом к лицу с проблемами, требующими безотлагательного решения, она будет не так разборчива, утверждая предложения психоаналитиков. Короче, он предвидел, что, как только Флоранс окажется в одном ряду с теми, кто должен изо дня в день, хочет он того или нет, подчиняться приказу: "Либо иди вперед, либо подыхай!", она будет действовать так же, как все, и так же неизбежно пойдет вперед.

Да, Флоранс внесла свежую струю в исследовательскую и изобретательскую работу лаборатории коммерческого психоанализа -- так по крайней мере заверил ее Квота, и здесь он не лгал, -- но именно в силу этого он мог в остальном дурачить ее как хотел, да, она натолкнула изобретателей на мысль создать новинки, которых можно было не стыдиться, как, например, блюститель тишины, приглушавший в общественных местах слишком громкие голоса, или "тотализатор в искусстве"; это нововведение обязывало многочисленных завсегдатаев ипподромов делать ставку не только на лошадь, но и на двух победителей аукциона, давших наибольшую цену за две картины: современную и старинную, что прививало вкус к живописи, учило разбираться в ней, любить ее; зато Флоранс, как и все прочие -- как дядя Самюэль, Каписта, члены правления фирмы, члены Национального совета по производству и даже само министерство торговли, -- поддалась общей гонке, вызванной постоянным опасением, что покупатель пресытится, что ему все надоест, что снизятся темпы производства, и поэтому она все слабее и слабее сопротивлялась выпуску тех товаров, которые раньше возмущенно осудила бы, а может быть и осуждала.

В первый раз, утверждая выпуск подобных изделий и пуская их в продажу, Флоранс еще пыталась найти себе какие-то оправдания. Но затем, войдя в новое русло жизни, она все реже искала для себя смягчающие обстоятельства. А потом и вовсе перестала искать. Квота прекрасно знал, что человек, привыкнув к чему-нибудь, прежде всего перестает настороженно к этому относиться. Он прекрасно знал, что Флоранс в конце концов не будет больше обращать внимание на то, что вначале ей так претило.