Олег Козырев: Квота на жизнь

Главное не то, как велика твоя квота на жизнь. Главное, на что ты потратишь свою квоту.

Через три дня я умру.

Это какая-то ошибка! Только не я. Этого не может быть. Этого не должно было случиться! Я надеялся, что моя соседка умрет гораздо раньше. Уж больно безобразно она себя вела в последние дни. Все знали, что ей оставалось жить недолго, поэтому, когда соседка в очередной раз включила музыку слишком громко — быстренько вызвали полицию и оформили ей снятие квот.

И вот сегодня повестка пришла не ей, а мне!!!

Повестка о том, что с меня сняли две квоты, ввергла меня в шок. У меня ведь больше ничего не оставалось!!!

Почему это случилось со мной?

Есть вещи, которые трудно понять, но они происходят. Нам трудно понять, откуда появилась жизнь, но вот она — окружает нас со всех сторон. Нам трудно принять, что есть смерть, но она рано или поздно посещает каждого. Куда бы ты ни бежал, как далеко бы ни забирался, жестокая, холодная, равнодушная смерть настигнет тебя. И всегда она приходит нежданно. Казалось бы, ты знал, что она где-то там, что рано или поздно ваши дороги пересекутся. Но в этот миг, в этот миг встречи думаешь только об одном…

Рано!!! Еще слишком рано!!! Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ЖИТЬ!!!

Встречаются два еврея. Один другому говорит:

— Слушай, не дашь свою квоту ненадолго?

— А зачем тебе она?

— Да вот, жениться хочу. Родственники ее согласятся на брак, если у меня будет большая квота.

— А зачем тебе жена?

Повестку принесли, как всегда, слишком поздно. Апелляционная должна уже скоро закрыться. Неужели я не успею?

После закрытия квоты на жизнь остается всего три дня на улаживание всех формальностей. Никогда не думал, что мне придется бежать в Апелляционную.

Огромное серое здание было видно со всех концов города. Балконы, чердаки, ниши этого здания уже давным-давно облюбовали голуби. Посетители Апелляционной тщетно пытались увернуться от их назойливых продуктов пищеварения, но белые отметины нет-нет, да украшали пиджаки случайных и неслучайных прохожих.

Я успевал. На часах было 18.45, а жалобы принимались до 19.00. Это значит, что мое дело смогут рассмотреть уже завтра утром.

Я пролетел по коридорам, быстро нашел нужную комнату (это вообще-то было нетипично для меня, я, например, никогда не мог найти туалет в незнакомом учреждении) и подбежал к окошку.

Девушка-операционистка с ненавистью уставилась на меня:

— Мы закрываемся!

— Я знаю, но ведь вы еще не закрыты? — попытался пошутить я.

— Приходите завтра!

Я ошалел:

— Но ведь рабочий день еще не закончился?

— У меня — закончился!

— Девушка, я Вас умоляю. Если Вы меня не примете сегодня, у меня останется всего один день на подачу жалобы.

— Успеете!

Отшлифованным до безупречности движением девушка отстранила меня от окна и закрыла дверцу.

— Но моя квота?

Спешить было некуда.

Старый асфальт сам вел меня куда надо. Неужели мне действительно осталось жить всего два дня?

Медицина достигла своего пика. Нет болезней, никто не умирает от старости. Теперь мы не беспокоимся о том, как выжить. Мы беспокоимся о том, как бы нас не стало слишком много. И хорошим решением могло бы быть введение квоты на жизнь. Каждый человек, независимо от расы, пола, возраста, вероисповедания, получает равное количество квот на жизнь. Если человек живет честно, если он полезен для общества — квоты не снимаются, если же гражданин преступил грань закона — утраченные квоты сами осудят его на смерть.

Неужели мне действительно осталось жить всего два дня? Из-за какой-то бюрократической ошибки? Да нет, все будет нормально. Завтра подам жалобу, и они обязательно во всем разберутся.

Надо выспаться перед этим нелегким днем.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Алло?

— Ты где? — Я узнал голос своего начальника.

— Я же Вам звонил, у меня квоты сняты на жизнь, — странно, что начальник забыл мой звонок.

— Разбирайся с этим в нерабочее время!

— Но как же в нерабочее, если они работают в рабочее время? Как же я жалобу подам?

— А зачем тебе подавать жалобу, если из-за игнорирования тобою работы я все равно сниму с тебя эти чертовы квоты! — Начальник вполне мог это сделать.

Он повесил трубку.

Да, похоже, я потерял работу. Неужели он и правда это сделает? Неужели он не понимает?