Джеймс Олдридж - Сын земли чужой - Пленённый чужой страной, Большая игра

— Одно условие, — сказала она, и в голосе ее прозвучала тревога. — Возьми эти деньги, но, ради бога, оставь в покое Роланда. Пожалуйста, не старайся на него влиять!

— Может, ты делаешь и полезное дело, — проговорил Руперт, когда мы закрывали за собой тяжелую чугунную решетку. — Но берегись, Пепи, — мрачно предостерег он ее, — ты настроила против себя перепуганных насмерть людей, они уж постараются упрятать тебя подальше.

Пепи только засмеялась в ответ, и мы пошли вниз по холму. Но теперь я знал, что у Руперта на уме и чего он ждет от Лилла.

Я слышал имя сэра Перегрина Бендиго не только от де Кока, но и от разных приятелей Руперта; все твердили в один голос, что Пинк — единственный человек, который может нам помочь. Поэтому Руперт решил непременноповидать Бендиго и, когда мы поехали с Фредди обедать в клуб, сказал ему о своем намерении.

Фредди замахал на него руками.

— Ради Христа, не впутывайте Пинка Бендиго!

— Почему? — удивился Руперт.

— Потому что у меня заварены дела поважней, чем эта ваша русская нефть и постройка нескольких судов. Погодите немного и вы поймете, о чем я толкую.

Вместо Бендиго Фредди предложил свести нас с неким мороженым судаком, которого звали лорд Най. Подобно отпрыскам Галифаксов, Солсбери и других семейств из самой высшей знати, потомки рода Ная уже не одно столетие в точности походили на своих предков. Правда, глаза нашего Ная скорее напоминали глаза голодной форели, чем глаза голодного тигра, как это было у прочих почивших в бозе Наев. Он числился старшиной клана колониальных капиталистов (добыча и производство каучука, олова, меди, какао, сахара, спирта, фосфатов во всех уголках Британского содружества). А поскольку я был, как англичане до сих пор говорят, „колонистом“, мне хотелось познакомиться с этим Наем поближе; я вообще сгорал от желания посмотреть на подлинных владык Англии: несмотря на свое чисто австралийское предубеждение против них, я считал, что они, вероятно, все же люди умные, принципиальные и широкообразованные. Кое в ком из них я не ошибся, но большинство, как я обнаружил, хотя и были по-своему умны, особым глубокомыслием не отличались; меня поражала в них какая-то смесь ума и ограниченности. Не успел я провести с Наем и пяти минут, как выяснилось, что он беспросветно глуп во всем, что не касается его личных интересов, и я, помнится, спросил себя: неужели такие люди правят Британией вот уже пятьсот лет?

Тем не менее он был одним из тех немногих, кого боялся Фредди, а значит, в нем таилось нечто такое, чего я не мог ухватить, расценивая его с обычной, человеческой точки зрения.

Мы встретились с ним в игорном клубе „У Болдуина“, помещавшемся в старинном особнячке эпохи короля Георга. Дело было в пятницу вечером, и там происходила ежегодная встреча „Пятерки“ — общества, в котором состояло всего пять членов. Одним из них был Фредди. Они собирались „У Болдуина“ не для того, чтобы играть, им просто хотелось поужинать в этом роскошном погребке с женами и друзьями, а когда жены и друзья поднимались наверх к игорным столам, пятерка продолжала сидеть за столиками и заниматься переделом мира.

Мы пошли туда всей семьей — мать Руперта приехала из Оржеваля; с нами были Пегги и Джо, но Пепи отказалась составить нам компанию. Когда я ее пригласил, она скорчила гримасу и сказала:

— Ну, жизненный опыт подобного рода не так уж мне необходим. „У Болдуина“ я рискую встретить слишком много пьяных родственников. Еще успею, когда мне будет шестьдесят и я уже ни на что путное не буду годиться.

Мы отлично поужинали в отдельном кабинете и перед тем, как подняться наверх, в игорный зал, уединились в уголок с Наем — высоким, худым, как скелет, человеком, все время усмехавшимся какой-то угрюмой, неприятной усмешкой. Обменявшись с ним за ужином несколькими фразами, я решил, что он — отъявленный мерзавец. Руперт был с ним незнаком, и Фредди представил их друг другу.

— Это мой двоюродный брат Руперт, — объяснил он Наю. — Тот самый, с Северного полюса.

Когда Руперт сказал, что хотел бы с ним поговорить относительно обмена русской нефти на суда, он ответил, что уже слышал об этом.

— Думаю, однако, что вам вряд ли удастся убедить наших нефтяников, — откровенно заявил Най.

— А вы не можете как-нибудь на них повлиять? — спросил Руперт.

— Сомневаюсь, — ответил Най. — Да я и не знаток в этих русских делах.

Руперт поглядел на Фредди, молча прося его о помощи.