Галина Докса - Мизери

Впрочем, со Светой уже давно вообще никто не говорит. Мать приходит ночью. А если мать приходит вечером, то с ней приходят гости, и они говорят друг с другом, а Света только слушает. Бабка — глухая. Отец…

Отца Света не видела больше трех лет. Он уехал в августе три с половиной года назад. Он присылает посылки на Светин день рождения и на Новый год. Иногда он звонит ранним утром, когда мама спит — не добудишься, так как она ложится не раньше пяти. И Света сама говорит с отцом. Ей известно: отец рад, что к телефону подходит она, а не мама, но она все–таки бежит будить мать. Мать стонет во сне, а проснувшись, машет рукой, кричит: «Пошел он, твой папаша, знаешь куда?!» — и поворачивается на другой бок. Света возвращается к трубке, а там короткие гудки.

Потом Света опаздывает в школу. Она новенькая в школе. Она учится там два года, но она новенькая и всегда будет новенькой.

— Если ты боишься, что отстанешь в грамматике — есть такая опасность, — я буду помогать. А можно и так устроить: часть времени ты занимаешься у меня, часть времени — у Дэвида Смита. С завучем я договорюсь. Конечно, тебе необходим английский, раз ты собралась уезжать.

— Я не знаю, — сказала маленькая Света и шмыгнула носом. — Мама не хочет. Но я… Я поеду одна! Я поеду одна или с группой, как в прошлом году седьмой «Б», в Нью — Йорк, и я останусь там! А почему вы не ездите с группой в Америку? У вас денег нет?

— Не то чтобы нет… Скорее всего, нет большого желания. Знаешь, Светлана, я всю жизнь мечтала побывать в Италии, поэтому, наверное, я не так стремлюсь в Америку… А ты уже записалась в группу на июнь? Ведь группа формируется сейчас… По–моему, ее повезет Тамара Ивановна.

— Нет. Мне мать не даст денег.

— А отец? Пусть пришлет.

— Все равно мать не пустит. Она не хочет.

Помолчав, пожевав губами («Старушечья повадка», — изумилась Светлана Петровна), Света взяла учительницу под руку и тихо, как бы по секрету, как бы о чем–то не очень приличном и, главное, совсем для нее непонятном, призналась:

— У папы в Америке — другая семья.

«Трагедия, — устало подумала Светлана Петровна. — Обыкновенная скучная трагедия, только и всего. Просто трагедия. Не хуже и не лучше многих. Бедный ребенок. Бедный, бедный ребенок! Бедная маленькая Вонючка!»

— …И два мальчика… — «Когда успел?» — удивилась Света, — десять и пятнадцать лет. Тот, которому пятнадцать, учится на инженера, а которому десять… — «Женился на американке, — догадалась Света. — На соломенной вдове», — и скоро родится маленький… — «Вот тогда папа за тобой, наверное, приедет, заберет от мамы «на лето», и будешь ты няньчить маленького», — дом очень красивый, красная машина, а Боб уже умеет водить…

— Пойдем в кино, детка! — перебила учительница Свету, захлебывающуюся от оживления, неприятно искусственного. — Ты не видела этот фильм?

Из переулка на них смотрела красно–синяя афиша с «Мизери».

— Нет, — солгала Света. — А вы?

— И я, — солгала Света.

День клонился к вечеру. Цена билета была вечерней. Светлана Петровна оставила в кассе половину суммы, одолженной ей учителем физкультуры, а на последние купила себе и Свете мороженое.

— Американское, — объяснила девочка, когда учительница пожаловалась, что невкусно, и отдала свою порцию ей. — Я тоже больше люблю советское, то есть русское.

«Вот видишь!» — хотела воскликнуть Света, но передумала, решив отложить разговор, очень ее занимавший, до другого раза.

«Мизери» оказался короче, чем помнилось Свете. Вид окровавленной головы на полу вызвал у нее зевоту. Девочка ничуть не испугалась крови. «Фильм, конечно, не вполне детский, но и взрослого в нем очень немного», — успокоилась Света.

Они вышли из кинотеатра в прекрасном настроении. Уже стемнело. Светлана Петровна проводила Свету до дому — девочка жила в двух шагах от проспекта — и улыбнулась на прощание:

— Спасибо за компанию.

Маленькая Света взялась за ручку двери, но медлила, опустив голову, как бы желая и не решаясь о чем–то спросить.

— Ты не боишься опоздать на «Санта — Барбару?» — помогла ей учительница и подтолкнула к двери.

— Я не смотрю, — сказала маленькая Света. — Скучно. В Америке он уже кончился. Хотите, я скажу вам, что с ними стало?

— Не нужно. Я тоже не смотрю. Плохой фильм. Америка, по–моему, совсем не такая. То ли дело — «Мизери», а?

— Мизери — это клёво! — сказала маленькая Света и нырнула в подъезд. — До свидания!

«Ребенок, русский ребенок, — улыбаясь всю дорогу до метро, повторяла Света. — Клёво, очень клёво, Светлана Петровна. Так клёво, что не клюет… Вот и метро… Что ж это я, наивная, здесь делаю? Ни копеечки в кармане, а в метро собралась! Ха! Вот было бы клёво попробовать пройти по трамвайной карточке… Рискнуть?»