Эйлин Гудж - Две сестры

На этот раз, когда они наконец оторвались друг от друга, жарким румянцем полыхали уже щеки Керри-Энн.

— Господи Иисусе! Это еще что за новости? — негромко и неуверенно пробормотала она.

Улыбаясь, Олли ответил, покачивая головой:

— Ума не приложу.

Она нисколько не сомневалась, судя по выражению его лица, что и для него происшедшее стало полной неожиданностью.

— На сей раз я тебя прощаю, — с притворной строгостью сказала она. — Но не смей вновь делать что-то подобное. — По крайней мере, не на виду у моей сестры. — Иначе в следующий раз кто-то все-таки вызовет полицию.

— Слушаюсь, мэм. — Он покорно отступил на шаг, но на его губах по-прежнему играла улыбка.

Мгновением позже он уже шагал к своему джипу, насвистывая какой-то веселый мотивчик, сунув руки в карманы и довольно улыбаясь.

Олли пек торт. Причем это был не просто торт, нет, это должно было стать его самым выдающимся произведением искусства. Завтра Керри-Энн праздновала свой день рождения, тридцатый по счету, и для него это был шанс преподнести ей что-то такое, что она могла бы увидеть, попробовать и чем могла бы насладиться. Этот подарок должен был показать, как Олли относится к ней.

Впервые за свои двадцать четыре года Олли влюбился. В прошлом у него, конечно, были девчонки, но теперь он понимал, что то была всего лишь разминка. Керри-Энн отличалась от них, как небо от земли, она была самой прекрасной и восхитительной из всех женщин, которых он когда-либо встречал. Она бывала в таких местах и делала такое, о чем он только слышал. Тем не менее в ней чувствовалась какая-то ранимость… даже надломленность. Несмотря на собственный небогатый опыт, Олли понимал, что должен защищать и оберегать ее. В присутствии Керри-Энн он превращался в рыцаря на белом коне, охраняющего свою прекрасную возлюбленную.

Вплоть до прошлого воскресенья он опасался, что его страсть неминуемо зачахнет, как несбыточная мечта. Но потом случилось нечто необыкновенное — поцелуй, который для него стал событием вселенского масштаба. И она не отпрянула, не замерла в напряжении, не отпустила какое-нибудь легкомысленное замечание, дабы охладить его пыл. Она поцеловала его в ответ. И поцелуй их длился целую минуту, не меньше. Она поцеловала его в ответ! Как если бы ей понравилось. Как если бы она была к нему неравнодушна.

Следует признать, впрочем, что с того момента она ничем не дала понять, что относится к нему не просто как к другу. На работе она по-прежнему отличалась свойственными ей живостью характера и насмешливой непочтительностью. Словом, Керри-Энн вела себя так, будто ничего необычного не произошло. Ей, наверное, просто нужно время, говорил он себе. Сейчас она слишком занята своей дочерью, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Он пытался увидеть в этом возможность для себя, а не препятствие. Он просто должен быть рядом с ней и помочь ей преодолеть временные трудности. Таким образом он покажет ей, что она всегда может на него рассчитывать. И когда-нибудь потом, через много лет, когда они станут уже совсем седыми и у них будут дети и внуки, оглядываясь назад, она улыбнется и скажет: «Именно тогда я и полюбила тебя».

«Итак, — одернул он себя, — теперь масло». Восемь столовых ложек или десять? А какую взять муку — кондитерскую или обычную? Или, может, испечь Настоящий Торт — из земляных орехов с пригоршней муки? В любом случае, это будет торт. Слоеный. С шоколадной стружкой и взбитыми сливками.

Доставая ингредиенты, Олли уже мысленно видел готовый торт. Впрочем, так он работал всегда: смутная идея, несколько ловких фокусов и набор продуктов, из которых в результате некоего процесса, суть которого, бывало, не понимал и он сам (для него рецепты были чем-то сродни музыкальной импровизации в джазе), — и вот из всего этого волшебным образом получалось то, что он затем выносил из кухни. И тогда он сам удивлялся произведению рук своих, не спеша приписывать себе успех, достигнутый не только по своей воле. За эти годы у него, разумеется, случались и неудачи, но он на них не зацикливался. «В каждом улове обязательно попадается сорная рыба», — говаривал его отец. Просто нужно набраться терпения и ждать своего шанса — именно так он вел себя с Керри-Энн.

Он уже заканчивал поджаривать лесные орехи, чтобы потом с помощью старого посудного полотенца снять с них шелуху, когда в кухню вошла его мать. Взгляд ее пробежался по столу, заваленному мисками, продуктами и всякими кухонными причиндалами, прежде чем остановиться на скорлупках от орехов, ровным слоем покрывавших потертый линолеум. Губы ее сложились в кривую улыбку, и она утомленно вздохнула. Фрида, «Фредди», Оливейра уже давно привыкла к тому, что кухня, после того как на ней покомандует ее младший сын, выглядит так, словно по ней прошелся ураган, а на полу рассыпано не меньше муки и сахара, чем содержится в том изделии, над которым он трудился. Она выдвигала только одно требование — убирать за собой. В течение тридцати лет занимаясь бизнесом, который вынуждал ее весь день оставаться на ногах, последнее, что ей было нужно, вернувшись домой, — это вооружаться веником и тряпкой и начинать уборку.