Эйлин Гудж - Две сестры

Белла молча кивнула, соглашаясь, устремив на мать печальный взгляд полных слез глаз.

Керри-Энн боялась, что у нее вот-вот разорвется сердце. Обняв и расцеловав дочь напоследок, она вылетела из комнаты, чтобы не… Что? Не накричать, не выплеснуть свое отчаяние на миссис Сильвестр? Схватить Беллу в охапку и броситься с ней наутек? Одно она знала точно: если она не уберется отсюда как можно скорее, то непременно сделает что-нибудь такое, о чем сильно пожалеет впоследствии.

Оказавшись снаружи, сквозь слезы, застилавшие ей глаза, она увидела джип Олли. Она заспешила к нему, спотыкаясь на ходу, как вдруг заметила темно-синий «мерседес», въезжающий на стоянку. Автомобиль остановился, дверца со стороны водителя распахнулась, и оттуда выбрался высокий темнокожий мужчина. Джордж Бартольд. Мгновением позже со стороны пассажира показалась его супруга, Кэрол, стройная и изящная, как статуэтка, женщина. Ее волосы были заплетены в маленькие косички, уложенные на затылке в высокую прическу, похожую на корону какой-нибудь могущественной жрицы. Они или не рассчитали время, или же специально приехали за Беллой пораньше, намереваясь напомнить Керри-Энн, кто здесь главный. Решив, что верно последнее, она мгновенно вскипела от гнева.

Они тоже заметили ее и обменялись друг с другом настороженными взглядами, прежде чем приблизиться к ней. Джордж Бартольд даже любезно улыбнулся, пожимая ей руку.

— Здравствуйте, Керри-Энн. Рад вас видеть. А вы хорошо выглядите! — Он был высок и респектабелен, с едва наметившейся лысиной на макушке, и кожа у него была такого же цвета, кофе с молоком, как и у его супруги. Он был из тех дантистов, что внушают пациенту спокойствие и уверенность в том, что с корневым каналом его зуба будет все в порядке — и сейчас Керри-Энн чувствовала себя именно такой пациенткой. — Как все прошло? — поинтересовался он, кивнув в сторону клиники.

— Прекрасно, — процедила Керри-Энн сквозь зубы.

— Мы приехали чуточку раньше, чем обычно, — пояснила Кэрол Бартольд, словно это и так не было ясно. — У одной девочки из класса Беллы день рождения, она устраивает маленькое торжество, и я знаю, что Белла не хотела бы пропустить его ни за что на свете. — В ее голосе улавливалось дружелюбие, пусть даже минимальное, а вот высокомерный взгляд говорил совсем о других чувствах. Только потому, что ты родила этого ребенка, у тебя нет права разрушить его дальнейшую жизнь.

Керри-Энн душил гнев.

— Нет, конечно, мы бы страшно не хотели этого. Упаси ее Господь провести лишнюю минуту в обществе родной матери, когда она может объедаться тортом на дне рождения или играть в «прицепи ослу хвост» [52] «Прицепи ослу хвост» — детская игра, в которой игрок с завязанными глазами должен правильно приложить хвост к изображению осла. с какой-нибудь дурочкой из ее класса.

Джордж попытался перевести все в шутку, он, натужно рассмеявшись, заметил:

— «Прицепи ослу хвост»? Мы тоже играли в нее в свое время. А сейчас детвора предпочитает клоунов, скачки на пони и залы игровых автоматов. — Но его любезная улыбка была бессильна скрыть внутреннее напряжение.

— Знаете что? Все это дерьмо собачье. Я не собираюсь стоять тут и любезничать с вами, делая вид, что не понимаю, что здесь происходит, — взорвалась Керри-Энн. — Вы что же, думаете, что можете отнять у меня дочь? Подкупить ее кукольным игрушечным домиком, котенком и походом в океанариум, чтобы она захотела остаться с вами? Я — ее мать. И она будет жить со мной, а не с вами, придурки вы этакие. Понятно?

Глаза Кэрол засверкали, и она судорожно вздохнула, отчего ноздри у нее раздулись, как у дракона. Джордж, по-прежнему не теряющий надежды уладить дело миром, повернулся к супруге и сказал:

— Почему бы тебе не подождать в машине, милая? А я пойду приведу Беллу.

Тон собственника, каким он говорил о ее дочери, был для Керри-Энн хуже удара исподтишка. Будь у нее в руках что-либо потяжелее сумочки, она непременно бы стерла ухмылку с его лица. А он смотрел на нее в упор и говорил своим хорошо поставленным голосом:

— Я понимаю, вы расстроены. Но мы должны забыть о своих чувствах и думать о том, что лучше для Беллы. Кэрол и я считаем, что ей лучше остаться с нами. Я знаю, вы с этим не согласны, вот почему последнее слово остается за судьей.

Керри-Энн так разъярилась, что на мгновение лишилась дара речи. И только когда доктор Бартольд отошел от нее на приличное расстояние, она вновь обрела способность говорить. Не соображая от злости, что делает, она громко, во всю силу своих легких, крикнула ему вслед: