Пэлем Вудхауз - Любовь и бульдог

В буфетной Кеггс, надев синий передник, чистил серебро, насвистывая какую-то арию. К нему подошел лакей Фредерик.

- Тут один человек вас спрашивал.

- Кто такой?

- Берти.

- Что ж, если лорд Берти Фандалль желает со мной поговорить, то я к его услугам.

- Он в курительной комнате.

Лорд Берти задумчиво сидел около камина.

- Ваша светлость изволили меня звать?

- Подойдите поближе, старый мошенник!

- Ваша светлость!

- Известно ли вам, что я мог бы засадить вас по обвинению в мошенничестве? - Ваша светлость...

- Нечего разыгрывать невинность! Вы отлично понимаете, что я хочу сказать.

- Если бы ваша светлость соизволили мне объяснить, то я убежден, что...

- Объяснить! Черт побери, я вам объясню!.. Кто дал Руби наркотик и содрал с меня деньги, выдав его за другую собаку? Вам достаточно ясно?

- Я понимаю, милорд, но обвинение не доказано.

- Старый негодяй!

- Ваша светлость, - продолжал медовым голосом Кеггс, - как я и предсказывал, сами обманулись благодаря необычайному сходству... Собака Роберта будет...

- Неужели вы имеете наглость утверждать, что собака, которую вы мне показывали, это именно вчерашняя собака, когда я только что сам видел белого бульдога Роберта?

- У Роберта их два, ваша светлость.

- Гм!..

- И один - точное подобие другого.

- Гм...

- Близнецы, ваша светлость, - тихо настаивал метрдотель.

Лорд Берти опрокинул стул.

- Ваша светлость были слишком опрометчивы в своих суждениях. Если ваша светлость припомнит, то еще в вашем детстве, благодаря поспешно высказанному утверждению, будто вы сами видели меня пьющим ликеры вашего отца, я лишился прекрасного места метрдотеля в замке Стоклейг. Лорд Берти подпрыгнул.

- Э... Что?.. Значит... Ах, я понимаю, - сказал он, - вы захотели отомстить? Не так ли?

- Ваша светлость, я ровно ничего не сделал. И к счастью, я могу это доказать.

- Докажите.

Метрдотель поклонился.

- Сходство между двумя собаками совершенно экстраординарное, - сказал он, - но не абсолютное. У Руби все клыки целы, между тем как у собаки Роберта в глубине пасти не хватает одного.

Он остановился на мгновение и потом продолжал опять с достоинством несправедливо обвиняемого человека:

- Если вы, ваша светлость, сомневаетесь в моих словах, то можете сами легко в этом убедиться. Вам стоит только открыть пасть бульдога и внимательно осмотреть ее внутри.

...Выскочив из своего автомобиля, Джон Бартон ответил Кеггсу, что он чувствует себя отлично, когда тот с почтительной заботливостью справлялся о его здоровье.

- А где же остальные? - спросил он.

- Мистер Кейт пошел прогуляться. Его светлость уехал.

- Уехал?

- Ему пришлось уехать в Париж по делам.

- А!.. А скоро он вернется?

- Неизвестно. Его светлость высказался очень уклончиво.

- А как чувствует себя Руби?

- Руби чувствует себя очень хорошо, сэр.

Озеро находилось довольно далеко от дома, и, по мере приближения к нему, Джон становился все более и более нервным. Заметив мелькнувшее из-за деревьев белое платье Алины, он остановился, но сделал над собой усилие и пошел дальше.

Алина стояла у воды и забавлялась тем, что смотрела на Руби, лаявшего на уток. Молодая девушка и Руби - оба приветствовали появление Джона, но Руби встретил его с шумным излиянием восторга, а молодая девушка - со сдержанностью, которая сразу лишила Джона дара слова.

- Я очень заботилась о вашей собаке, мистер Бартон, - сказала Алина.

Джон ощутил необходимость ответить чем-нибудь очень прочувствованным, но не нашелся.

- Ах, Руби, - сказала Алина, обращаясь к бульдогу и целуя его в морду, - как бы я хотела, чтобы ты принадлежал мне!

Это были самые обыкновенные слова, но они дали направление всем дальнейшим событиям. Джона вдруг что-то осенило, и решение было принято.

Разговор - только предохранительный клапан, и при отсутствии слов следует опасаться взрыва.

Говорят, что пещерный человек свидетельствовал свое предпочтение избранной им женщине тем, что бил ее дубинкой по голове. Но это не совсем правильно. Если он и пускал в ход дубину, то, вероятно, только после длительных размышлений в течение целого месяца о тех словах, которые нужно сказать, и только потом уже, отчаявшись, он пробовал выразить свою любовь, вместо слов, подобным способом.

Пещерный человек дремал в Джоне. У него не было дубины: он ею и не воспользовался, но он сделал то, что поистине надо было сделать.

Быстро нагнувшись, он схватил Алину за талию и поцеловал ее в губы.