Пэлем Вудхауз - Полный порядок, Дживз !

Внезапно меня осенило. Я понял, как надо действовать. Тётя Делия, решил я, должна встать в один ряд с остальными моими клиентами. Получалось очень складно: Тяпа Глоссоп откажется от пищи, чтобы Анжела растаяла от любви; Гусик Финк-Ноттль откажется от пищи, чтобы произвести впечатление на Бассет; тётя Делия должна была отказаться от пищи, чтобы смягчить каменное сердце дяди Тома. Красота моего плана заключалась в том, что число его участников не играло роли, чем больше, тем веселее, а успех был гарантирован в каждом случае.

- Придумал! - воскликнул я. - Тебе остаётся только одно: не ешь мяса!

Она посмотрела на меня каким-то чудным взглядом и молитвенно сложила руки на груди. Я не уверен, текли у неё слёзы по щекам или нет, но могу поклясться, глаза её были на мокром месте.

- Может, хватит, Берти? Мне без тебя тошно. Хоть раз в жизни не неси околесицу. Сделай сегодня исключение ради своей тёти Делии.

- Я не несу околесицы.

- Не спорю, с твоей колокольни тебе кажется, что ты говоришь разумно, но:

Мне стало ясно, что я, должно быть, недостаточно чётко изложил свою мысль.

- Не волнуйся, тётя Делия, - поспешил успокоить я свою плоть и кровь. - Ты просто меня не поняла. Всё будет в полном порядке. Когда я сказал <����не ешь мяса>, я имел в виду, ты должна вечером отказаться от пищи. Тебе надо сидеть за столом с несчастным видом и, едва двигая рукой, печальным жестом отправлять блюдо за блюдом обратно на кухню. Сама понимаешь, что произойдёт. Дядя Том заметит, что ты страдаешь отсутствием аппетита, и, я готов поспорить, после обеда подойдёт к тебе и скажет: <����Делия, дорогая, - надеюсь, он называет тебя <����Делия>, - Делия, дорогая, - скажет он, - почему ты ничего не ела? Что-нибудь случилось, Делия, дорогая?> - <����О, Том, дорогой, - ответишь ты, - ты так ко мне внимателен, дорогой. Знаешь, дорогой, я ужасно беспокоюсь>. - <����Делия, дорогая>, - скажет он:

В эту минуту тётя Делия меня перебила, заметив, что, судя по диалогу, Траверсы - слюнявые идиоты, и потребовала, чтобы я перешёл к делу.

Я бросил на неё один из своих взглядов.

- <����Делия, дорогая, - нежно проворкует он, - могу ли я чем-нибудь тебе помочь?> Вот тут хватай быка за рога. Глазом не успеешь моргнуть, как он начнёт выписывать один чек за другим.

Я был вознаграждён, лучше не придумаешь, увидев, что глаза у неё загорелись и она посмотрела на меня с уважением.

- Но, Берти, это же просто здорово!

- Я неоднократно говорил тебе, что Дживз не единственный, кто умеет шевелить мозгами.

- По-моему, должно сработать.

- Не может не сработать. Тяпе я посоветовал то же самое.

- Сопляку Глоссопу?

- Для того, чтобы смягчить сердце Анжелы.

- Умница!

- Такие же инструкции получил Гусик Финк Ноттль, который хочет приударить за Бассет.

- Ну и ну! Я гляжу, ты не терял времени даром.

- Весь в трудах, тётя Делия, весь в трудах.

- Ты вовсе не такой болван, как я думала.

- Это когда ты так думала?

- Давно. Уже не помню. Потрясающий план, Берти. Послушай, если по совести, его ведь состряпал Дживз?

- Дживз здесь вовсе ни при чём. Я с негодованием отметаю твои недвусмысленные намёки. Прямо кошмар какой-то. Дживз тут не пришей кобыле хвост.

- Ну, хорошо, хорошо, только не волнуйся. Да, это сработает. Том меня любит.

- Тебя все любят, тётя Делия.

- Так и сделаем.

И мы отправились к обеденному столу.

Учитывая последние события в Бринкли-корте (я имею в виду разбитые сердца, страждущие души, и так далее, и тому подобное), я не сомневался, что за обедом не будут царить радость и веселье, и, как выяснилось, не ошибся в своих расчётах. По правде говоря, если б я был в незнакомой компании, то подумал бы, что попал на Рождество Христово в гости к дьяволу.

Тётя Делия, на которую свалилась куча неприятностей, забыла роль гостеприимной хозяйки и стойко отказывалась от пищи, хотя один я знал, чего ей это стоило. Глубоко убеждённый в том, что его облапошили на пятьдесят фунтов и что человечество вот-вот сгорит в геенне огненной, дядя Том, который и в лучшие свои минуты смахивал на опечаленного птеродактиля, сейчас выглядел ещё печальнее. Бассет, созерцая мир глазами с поволокой, лепила из хлебных крошек катыши. Анжела была похожа на каменное изваяние. Тяпа напоминал преступника, которому, прежде чем его повесить, отказали в последнем сокровенном желании: наесться до отвала. Что же касается Гусика Финк-Ноттля, даже намётанный глаз гробовщика обманулся бы, приняв его за труп, который необходимо было срочно похоронить или, на худой конец, забальзамировать.