Пэлем Вудхауз - Так держать, Дживз !

Теперь я разобрался, что к чему. Беда таких парней, как Сиппи, занимающихся писаниной и всем прочим, заключается в том, что они обладают артистическим темпераментом и поэтому могут упасть духом в любую секунду.

- Он заваливает меня статьями вроде <����Школы в старых монастырях> или <����Малоизученные выражения Тацита> и требует, чтобы я напечатал эту дребедень, а у меня не хватает силы воли ему отказать. При этом считается, что мой еженедельник должен служить интересам высшего общества.

- Ты должен быть твёрд, Сиппи. Твёрд и непреклонен, старина.

- Не могу. Рядом с ним я чувствую себя изжёванной промокашкой. Когда он смотрит на меня, выставив нос, моя душа уходит в пятки и я снова становлюсь школьником. Он меня просто преследует, Берти. И как только владелец <����Мейферского вестника> обнаружит в газете хоть одну такую статью, он справедливо решит, что я свихнулся, и уволит меня в ту же секунду.

Я задумался. Проблема была не из лёгких.

- А что, если?: - предложил я.

- Ничего не выйдет.

- А жаль, - произнёс я со вздохом.

* * *

- Дживз, - сказал я, вернувшись домой - напряги свой ум.

- Сэр?

- Тебе придётся пошевелить мозгами. Дело необычайно сложное. Ты когда-нибудь слышал о мисс Гвендолен Мун?

- Поэтессе, написавшей <����Осенние листья>, <����Это было в Англии в июне> и другие поэмы?

- Великие небеса, Дживз! По-моему, ты знаешь всё!

- Большое спасибо, сэр.

- Ну так вот, мистер Сипперли влюбился в мисс Мун.

- Да, сэр.

- Но он боится сказать ей о своей любви.

- Частый случай, сэр.

- Считает себя недостойным её.

- Вот именно, сэр.

- Но это ещё не всё! Запомни то, что я тебе сейчас сказал, и слушай дальше. Мистер Сипперли, как ты знаешь, издает еженедельную газету, выражающую интересы высшего общества. А в последнее время директор его бывшей школы повадился ходить к нему в редакцию и заваливать его статьями о монастырях и Тацитах, на которые высшему обществу наплевать. Тебе всё ясно?

- Я внимательно слежу за ходом вашей мысли, сэр.

- И эту ахинею мистер Сипперли вынужден печатать, потому что у него не хватает духу послать старого директора сам понимаешь куда. Вся беда в том, Дживз, что у старины Сиппи эта самая штука, которая так часто бывает у многих парней: у меня на кончике языка вертится название.

- Комплекс неполноценности, сэр?

- Вот-вот. Комплекс неполноценности. У меня он тоже имеется, Дживз, по отношению к моей тёте Агате. Ты ведь знаешь меня, Дживз. Тебе известно, что, если потребуются добровольцы для спасения утопающих, я первый брошусь в лодку. Если кто-нибудь скажет: <����Не спускайся в шахту, там опасно>, я не обращу на:

- Несомненно, сэр.

- И тем не менее, - слушай меня внимательно, Дживз, - когда я узнаю, что тётя Агата точит топор, что бы изрубить меня на мелкие кусочки, я бегу, как вспугнутая лань. А почему? Потому что она вызывает во мне комплекс неполноценности. И мистер Сипперли находится точно в таком же положении. Он бросится в бушующее море, и на лице его не дрогнет ни один мускул, но он не может заставить себя объясниться с мисс Мун и указать на дверь директору своей бывшей школы, потому что у него комплекс неполноценности. Ну, что ты посоветуешь, Дживз?

- Боюсь, сэр, я не смогу предложить план действий экспромтом.

- Ты имеешь в виду, тебе нужно время для обдумывания?

- Да, сэр.

- Думай, Дживз, думай. Может, к утру в мозгах у тебя прояснится. Что Шекспир говорит о сне, Дживз?

- <����Естества утомлённого нежный целитель>, сэр.

- Вот-вот. Именно это я и хотел сказать.

* * *

Знаете, если всласть выспаться, любая проблема утром кажется простой, дальше некуда. Не успел я открыть глаза, как понял, что составил во сне шикарнейший план действий, которым мог бы гордиться сам Фуше. Я нажал на кнопку звонка, недоумевая, почему Дживз не подал мне вовремя чай.

Затем я позвонил ещё раз, но прошло не меньше пяти минут, прежде чем забывчивый малый принёс мне чашку живительной влаги.

- Прошу прощенья, сэр, - сказал он, выслушав мой справедливый упрёк. - Я находился в гостиной, сэр.

- Ах! - произнёс я, с наслаждением делая первый глоток. - Занимался важными делами, что?

- Я вытирал пыль с вашей новой вазы, сэр.

Хотите верьте, хотите нет, я сразу оттаял. На душе у меня потеплело. Если мне кто и нравится, так это тот, кто, забывая о гордости, смело признаётся в своей ошибке. Само собой, Дживз прямо ничего не сказал, но мы, Вустеры, умеем читать между строк. Я видел, что он готов полюбить мою вазу.